— Добрый человек будет говорить дурные слова? — ребята обернулись на тихий и хриплый голос.
Впервые кто-то из карликов-работников произнес что-то вслух, развеяв впечатление о том, что все жители подземелья немы. Кираноф покачал головой:
— Нет! Никаких дурных слов! Меч для нашего друга куется.
— Что за «дурные слова»? — осведомился Олин.
— Это серьезная тайна. Никому ни слова, ясно? (девочки возмущенно нахмурились в ответ на многозначительный взгляд кузнеца) Правду говорят, что я выковал немало мечей для Шра. Но на всех их лежит заклятие, портящее сталь. Я произношу его, пока меч куется. Это и есть «дурные слова». Так с виду заметить невозможно, но в тот момент, когда я произнесу вторую часть заклятия, порча и проявится. Все мечи станут хрупкими, как стекло!
— Вот это да!
Кузнец хмыкнул с довольным видом, вытер валящий градом пот и пригласил всех обратно наверх. Поднимаясь по лестнице вслед за Эои и Ааи, парни переглядывались, косясь на их тонкие платьица, прилипишие от пота к телу и прекрасно облегавшие фигуры, особенно ниже поясницы. Наверху Кираноф огляделся, немного подумал и достал из сундука, на котором до этого сидели Эои и Ааи, два механических устройства по виду похожих на арбалеты:
«Теперь дамы. Вам я приготовил свое изобретение, над которым работал так… два, три, пять с половиной лет! Семистрелы»!
Кираноф вскинул один из арбалетов и нажал на курок — тихий щелчок, и небольшая стрела наполовину вонзилась в стоявшее у противоположной стены бревно. Олин и Оду охнули от изумления, Ян застыл с открытым ртом, а девушки вздрогнули. Кузнец показал на длинную щель в корпусе арбалета:
«Сюда входит семь стрел и можно делать вот так!»
Он нажал на курок несколько раз подряд и механизм выплюнул несколько стрел — тонкие трости с едва заметным оперением и стальным наконечником пробивали толстые доски, крошили кирпичную кладку на стенах и почти полностью уходили в натоптанный земляной пол. Эои нерешительно взяла семистрел в руки (он оказался легче, чем выглядел), а Ааи отпрянула назад:
— Я не хочу никого убивать! Это ужасно!
— Стреляй по ногам, — невозмутимо буркнул Кираноф и всучил ей оружие.
— Сильная вещь. Кость пробьет насквозь, — одобрительно закивал Олин, введя Ааи в тихую панику.
Кузнец по-хозяйски хлопнул себя бокам и почесал затылок:
— Так, что у нас дальше?
— У вас дальше перерыв! — Юи Кираноф зашла в мастерскую и поставила на пол большой графин с холодным ягодным морсом.
— О, жена! Ты это кстати, горло промочить не мешало бы!
При виде женщины сновавшие по мастерской карлики встали как вкопанные и благоговейно опустили головы: «Великая Мать! Здесь Великая Мать». Их братья быстро вынырнули из люка и застыли в той же позе. Юи улыбнулась и потрепала одного их карликов по голове. Человечки оживились и начали кланяться женщине, расплываясь в улыбках.
— Тебе, муж, отдохнуть бы! Уже двое суток не вылезаешь из своей бани!
— Не сейчас, женщина! Некогда мне! А что это ты таскаешь такую тяжесть? — кузнец указал на большой графин, — Где этот бездельник Ра?
— Наш сын на форпосте, тренируется.
— А! Тренируется… Ну пусть тренируется. Сейчас как раз самое время — лысый козел не взблеет, что завтра может случиться.
Юи укоризненно покачала головой, раздала всем кружки и ушла обратно в дом. Кузнец жадными глотками выпил большую кружку морса и достал из под верстака огромный, ростом почти с самого Оду, обоюдоострый топор с полукруглыми лезвиями. Ян неожиданно для себя прочел изящно выведенную резцом вдоль лезвия строку на неизвестном языке: «Сила восходит к спокойствию, как горная река к истоку своему». Рукоять топора была вылита вместе с топорищем и представляла собой стальную трубу с кожаной оплеткой в двух местах — под две руки. Оду с гордостью принял топор из рук кузнеца и тут же порезал палец до крови, решив проверить, насколько остро лезвие: