«Ни черта не понимаю, — подумал Люк уже в который раз за эту неделю. — Сбежать от мужа-миллионера с парнем, с которым познакомилась по объявлению! За неделю проехать все Побережье, сменив полтора десятка дорогущих отелей в охраняемых поселках. Такое впечатление, будто мы убегаем от кого-то, кто наступает нам на пятки. Какой-то придурок ученый, подумаешь! Муж, надо же! Да он, поди, и не заметит за своими колбами и сушеными кузнечиками, что жена сделала ноги. Хотя кто его знает… Боже мой, до чего же она хороша! Поверить не могу, глаза ей мои понравились! Как вам это, леди и джентльмены?»
Татьяна потерлась носом о его плечо, тоненько чихнула и проснулась. Господи, какая у нее сейчас прелестная мордочка! В груди Люка снова что-то шевельнулось.
«Наплевать, — подумал Люк и осторожно поцеловал ее в нос. — Наплевать, даже если бы у нее было десять мужей и все боксеры».
Она забавно сморщилась и потерла нос тыльной стороной ладошки.
— Который час? — спросила она.
— Какая разница…
Он поцеловал ее в губы. Она ответила, прижавшись к нему всем телом.
«Господи, только бы не влюбиться», — подумал Люк.
— Господи, только бы не влюбиться, — еле слышно прошептала Татьяна, еще сильнее прижимаясь к нему.
Через секунду они стали одним организмом, живущим в нарастающем темпе страсти — сначала нежной и осторожной, а потом бурной, горячей и неистовой.
— Я люблю тебя! — закричала она, потом впилась губами в его шею и забилась в оргазме.
— Господи, спасибо тебе… — простонал Люк.
И тут в его голове взорвался огненный шар. Слишком горячий даже для самого сильного оргазма…
…Татьяна сидела в кресле, вертя в руках потный бокал. На дне бокала лениво каталась прозрачная жидкость.
— Ну что ж, неплохо. На этот раз ты продержалась неделю. На целых три дня больше, чем в прошлый раз. Ты делаешь успехи, девочка. Скоро я уже не буду давать тебе фору. Правда, до установленного срока тебе еще очень далеко. Твое здоровье.
Седой джентльмен в кресле напротив поднял бокал и, пригубив, поставил его на столик рядом. Татьяна подняла глаза.
— Фредерик, его мозги забрызгать мне все лицо! Еще немного, и ты бы снес заодно и мою голову!
— Неужели, дорогая?! Извини, старею, глаз уже не тот. Но, как говорят у вас на поверхности, уговор дороже денег. У тебя свои маленькие удовольствия, у меня — свои. И я по-прежнему не отказываюсь от своего слова — если ты сумеешь скрываться от меня со своим очередным любовником в течение месяца, я напишу завещание на твое имя.
— Это слишком жестоко, Фред, — сказала Татьяна. Голос ее слегка дрожал.
Джентльмен в кресле расхохотался.
— Мне тоже было больно, моя дорогая, увидеть тебя в объятиях того ублюдка… Как его звали? Ну того, первого? Которому я снес башку в том паршивом отеле, где вы трахались как сурки на вонючей койке? С твоей стороны это было не менее жестоко.
Он поднялся с кресла и, приблизившись к ней, взял ее двумя пальцами за подбородок. В лицо Татьяны мертво уставились две телекамеры, выглядывающие из-под тонких седых бровей.
— Тебе никогда не скрыться от меня! — прошипел он. — Никогда! А сейчас давай их сюда!
Губы девушки побелели. Она открыла маленькую сумочку и достала оттуда стеклянную баночку. На дне баночки лежало круглое глазное яблоко с тонкими оборванными нитями нервов и глазных мышц.
— А где второе? — деловито спросил седой джентльмен, принимая из ее рук баночку и заглядывая внутрь.
— Второе ты вышиб мне на лицо, — бесцветным механическим голосом сказала Татьяна.
— Ч-черт! Без второго глаза моя коллекция будет неполной.
Седой джентльмен нажал кнопку на пульте. Панель в дальнем углу комнаты отъехала в сторону.
За панелью был стеллаж, сверху донизу уставленный баночками, похожими друг на друга как близнецы. Все они были наглухо закрыты крышками, на которых аккуратно были наклеены этикетки с именами. Из каждой баночки на Татьяну смотрела пара заспиртованных глаз.
Седой джентльмен подошел к стеллажу.
— Как его звали? Люк? Так-так, где у нас тут «Л»?..
— Он, кажется, меня любил…
Ее голос был тусклым и мертвым.
— Любил? — переспросил Фредерик, перебирая баночки. — А ты его?
— Не знаю. Он был милым.
— Надо же, когда это вы успеваете? Так, вот оно, «Л». Дьявол меня побери, такими темпами скоро надо будет заказывать новый стеллаж! А ведь как хочется стать миллионершей, правда, девочка?