Анна смиренно ждала у прикрытой двери. Наконец Василий вышел, унося с собой какой-то темный сверток. Пантелеймон пригласил Анну войти, закрыл дверь на ключ. Если учитель решил говорить с ней здесь, значит, дело серьезное.
— Сегодня на рассвете в Кремль вернулся Илья. Принес дурные вести. Садовое Кольцо стало непроходимым. Ушедшая в рейд дружина теперь отрезана от нас. Мужайся, Анна, грядут тяжелые времена. Скоро у нас работы изрядно прибавится. Ты мне нужна собранная, с холодной головой, — сказал Пантелеймон.
— Да, учитель, — тихим шепотом произнесла Анна, в сердце что-то болезненно кольнуло.
— И еще. За стенами Кремля Илья не прожил и пятнадцати минут, добрался до нас уже на последнем издыхании. Я лично закрыл ему глаза. О его смерти нужно сообщить Оксане. Думаю, будет лучше, если ты сделаешь это раньше, чем до нее дойдут слухи. Все, иди, девочка.
— Хорошо, учитель, — так же тихо повторила девушка и вышла из комнаты.
Оксана уже была «дома». И была там одна. По причине беременности ее освободили от ночных дежурств, а вот Любаша беременна не была, и, стало быть, от работы ее никто не освобождал. Сейчас это обстоятельство было на руку Анне. Она спокойно вошла в комнату, плотно прикрыла за собой дверь.
Услышав о смерти мужа, Оксана сначала не поверила. Отнекивалась, мотала головой. Потом стала ходить по комнате из угла в угол, выкрикивая обвинения в адрес сотников, князя и даже Анны. Затем обвинения сменились проклятиями, а Оксана уже не просто ходила по комнате. Она хватала первые попавшиеся предметы с полок и бросала их на пол. Все это время Анна оставалась спокойной, и с этим ледяным спокойствием она и подошла к Оксане, крепко прижала ее голову к своей груди. В первые секунды беременная сопротивлялась, пытаясь вырваться, но вскоре разрыдалась, и подруги, обнявшись, медленно опустились на колени.
Напоив Оксану сонным отваром, Анна уложила ее в постель. Подождала, пока девушка крепко заснет, затем посчитала на всякий случай ее пульс и вышла на улицу немного подышать.
На крыльце она наткнулась на плачущую Маришку. Та сидела на ступеньках и, закрыв лицо худыми ладошками, громко всхлипывала. Анна села с ней рядом.
— Книжник оказался предателем! На Ивановской объявили, что он изменник, мутантами купленный! А с виду и не скажешь, такой добрый был! — сказала Маришка и положила голову Анне на колени. Девушка машинально стала гладить плачущую, успокаивая. В голове вереницей кружились мысли.
Книжник — предатель. В это действительно не верилось. Анна знала его. Простодушный парень, может, сверх меры любознательный, но не злой. Его никогда не интересовали ни золото, ни роскошь, ни чины. Только знания. Вряд ли тесное общение с вестами могло столь кардинально изменить его сущность. Но если он и сделал что-то плохое, то лишь по неосторожности, а не из злого умысла. В предательство Книжника Анна не верила, но ее мнения никто не спрашивал.
На следующее утро Анна, как обычно, приняла смену в лазарете. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась. Люди болели, и их нужно было лечить. Свободная минутка выдалась только после полудня. Анна зашла в комнату лекарей и только присела на лежанку, чтобы передохнуть, как дверь отворилась. На пороге стоял боярин Малюта.
— Здравштвуй, красавица! — шепелявя, проговорил он.
— И вам не хворать, — ответила Анна и отвернулась к окну.
— Ишкал не тебя, но, раз ты тут одна шкучаешь, пожалуй задержусь, — сказал боярин и шагнул в комнату, прикрывая за собой дверь.
Анна не скучала, она отдыхала, но объяснять это незваному гостю совсем не собиралась, как, впрочем, и продолжать беседу. Пауза затягивалась. Малюта стоял и нагло осматривал Анну, не стесняясь задерживать взгляд на ее достоинствах. Заметив это, девушка отвернулась от окна и дерзко посмотрела боярину в глаза.
Надо отметить, что глаза его напоминали маленькие черные бусинки, терявшиеся за оплывшими от жира щеками. Да и самого его красавцем назвать было нельзя. На голову ниже Анны, толстый, почти лысый, с вечно промасленными усами. И даже хорошо подогнанный новый кафтан — не чета Анниному заношенному и застиранному платью — не спасал положения, так как кислый запах его пота уже через несколько минут общения вызывал у окружающих тошноту и головную боль. К тому же Малюта сильно шепелявил, потому что не имел двух верхних передних зубов. Как сам рассказывал, он потерял их, якобы заступившись за кого-то в споре и получив удар кулаком в челюсть. Но слухи говорили о другом: на одном из праздников в тереме князя он пытался съесть какой-то диковинный фрукт. Но фрукт оказался ему явно не по зубам.