Пугачев появился под стенами крепостей Южного Урала вскоре за вестью, которая бежала впереди него. Он сидел на сером коне в красном кафтане, в бобровой шапке с алым верхом. Вокруг шло войско, конные, пешие, на телегах — русские, башкиры, казаки, крестьяне, работные.
Его встречали по-разному. Коменданты крепостей заставляли пушкарей палить в него из пушек. Но он брал эти крепости, и население встречало его хлебом-солью.
Крепкую думу задал Пугачев уральским заводчикам. Решили они откупиться от него. Собрали золота две бочки и послали к нему навстречу со своим человеком.
— Великий государь, — сказал посланец, валяясь в ногах Пугачева и целуя землю. — Не вели нас казнить, вели миловать. Хозяева заводов уральских шлют тебе маленький подарок. Не гневись, прими его.
А Пугачев тогда стоял лагерем у озера Инышко. Было озеро в ту пору, как и все озера.
Отпустил Пугачев посланца-заводчика на все четыре стороны и сел на берегу озера. Долго сидел Емельян Пугачев у вод Инышки, потом встал, подошел к воде, кликнул к себе верного дружку Хлопушу.
— Вели катить на берег озера те две бочки золота.
Бочки скатили. Стоят его друзья вокруг, и не ведомо им, что задумал атаман. А Пугачев сказал:
— Не золото то, братцы, а слезы народные. Валите бочки в озеро.
И свалили золото — слезы народные в светлое озеро Инышко.
А назавтра Пугачев повел свое войско выручать работный народ на уральских заводах.
Только с той поры глубже стало озеро, поднялась в нем вода. Здешние люди пытались клад Пугачева достать. Вздумали они прорыть канаву и выпустить всю воду из Инышки, чтоб бочки те с золотом оголились. Однако нет на дне озера никакого золота. Растворилось оно в воде, потому что золото то из слез народных собрано было. Вот почему всех выше поднялось озеро Инышко.
Валентина Усольцева
Глава III
У истоков сказочных рек
МАТЬ РОДНИКОВЫХ ВОД
В давние времена в бескрайних степях, на берегу реки, несущей свои воды в далекие страны, жил старый Уразбай-хан. Сыновей у него не было, а была только дочь — Агидель. Набегали из диких степей на владения Уразбай-хана воины в звериных шкурах, уводили людей в рабство, отбирали коней и баранов. Приходилось браться за оружие. Стоял во главе войска хана храбрый егет. Прозвали его Урал-батыром. Давно уже объявил его Уразбай-хан своим наследником и женихом единственной дочери.
Но сосед — владелец гор Кансыз-хан — все время посылал своих гонцов и требовал отдать Агидель ему в жены. И каждый раз получал отказ.
Затаил Кансыз-хан обиду. Послал своих воинов с приказом запрудить горные реки: пусть превратится в пустыню земля Уразбай-хана, пусть от жажды погибнет весь скот, пусть погибнут все люди.
Удобное время выбрал Кансыз-хан: отряды Урал-батыра отбивали нападение войска грозного Кара-кула.
Хитрые приближенные стали уговаривать Уразбай-хана:
— Отдай, великий хан, свою дочь. Войско Кансыз-хана велико, стрелы их бьют без промаха. Видом они страшны и свирепы. Одежды из волчьих шкур пугают коней. Согласись, мудрейший, — только так ты спасешь свой народ, и себя, и нас, твоих вернейших слуг.
— Дочь моя Агидель — невеста Урал-батыра. Я все сказал!
Хитрые приближенные обманули Уразбай-хана, посадили его в темницу, отдали Агидель гонцам Кансыз-хана и сказали:
— Передайте своему повелителю: мы покорны его воле. Да будет так!
Вернулся из похода Урал-батыр. Освободил из темницы Уразбай-хана, наказал неверных прислужников и с маленьким отрядом бросился в погоню. В горном тесном ущелье напали на отряд воины в волчьих шкурах. Перебили всех храбрых джигитов, а раненого Урал-батыра посчитали мертвым.
Лежит Урал-батыр день. Лежит другой, лежит третий. Пожалел его добрый Иргаил-карлик, послал струю живительного воздуха. Открыл глаза Урал-батыр, поднялся на ноги и пошел в горы. Видит — пещера перед ним. Камни самоцветные горят, горный хрусталь переливается огнями, золотые жилки по потолку бегут, пол узорами малахита украшен. На горке бархатных аметистов золотой лук лежит. Рядом — колчан, стрелы в нем с огненными наконечниками. Слышит Урал-батыр голос:
— Помоги, храбрый егет. Я — Мать Родниковых Вод. Заточил меня в подземелье Кансыз-хан, заковал ледяным зеркалом. Возьми колчан с огненными стрелами, возьми лук золотой. Поднимись на Зуртау, выпусти стрелу в ледяное зеркало.
Поднялся Урал-батыр на вершину горы Зуртау, выпустил огненную стрелу. Разбилось с грохотом ледяное зеркало, гром прокатился по горам, высоко взметнулись водяные столбы.
Затопила вода горные долины, побежали воины в волчьих шкурах в разные стороны, Кансыз-хана водоворотом закружило. Уже по пояс вода Урал-батыру, а он все стоит и пускает огненные стрелы.
Так погибли Урал-батыр, красавица Агидель и злой Кансыз-хан.
Побежали из горного озера реки в разные стороны: на юг — Урал, на запад — Агидель, третья река побежала на север — в океан.
Называют ее Миасс, Мияс-су. Мать Родниковых Вод.
Юрий Подкорытов
СЕЛЯМБАЙ И ЕГО БРАТЬЯ
Говорят, в давние предавние времена на месте нашего края совсем пустынно было — ковыль седой да полынь пахучая. Только ветер с волками наперегонки бегал да песни завывал.
В местах этих жил человек один, Таганаем его звали. Троих сыновей имел. Ишимбай, Сарбай и Селямбай — так их звали.
А было у старика Таганая богатства видимо-невидимо. Камешки дорогие, денежки золотые, медные да серебряные — сундуки полнехонькие в потаенном месте запрятаны. Но больше всего дорожил Таганай саблей своей. Не простая была сабля — из металла волшебного, булата. Ах и сабля! То молнией сверкнет, то птицей взлетит, то голубым огнем вспыхнет.
Взмахнет Таганай саблей — ковыль голову седую к земле клонит, у недоброго человека душа от страха захолонет. И еще говорили: будто кто булат имеет — секретом долгой жизни владеет.
Вот и позавидовал этому леший Шурале. Жил он около поганого болотца, добрых людей в трясину заводил, слушал комариное пение, до которого охотником великим был, да все прикидывал, как бы Таганаевым булатом завладеть.
Думал, думал и придумал: старший сын Таганая жадноват, спит и видит добро отцовское за собой.
Вот и подговорил его Шурале:
— Старый стал ваш отец. Зачем ему такие сокровища? Поделите с братьями поровну. Я вам место покажу, где сундуки Таганаевы схоронены, а вы мне сабельку его отдадите.
Ишимбай согласился. Украл у отца саблю булатную, отдал Шурале.
Пошли за богатством. А Сарбай за ними следит.
Открыл Ишимбай сундук отцовский — глаза разбежались.
Ишимбай горстями гребет, халат скинул, камешки дорогие да монеты в узел насыпает.
Тут и Сарбай подскочил:
— Мне половину! — кричит. Тоже узлы вяжет. Железки разные и те прихватил.
Шурале радуется: сыновей с отцом поссорил.
Да радость не долгой была. Таганай как раз с охоты возвращался, сердцем чует — неладно. Огрел коня нагайкой, налетел степным беркутом на Шурале. Леший от страха в болотце свое — бултых! Таганай погнался за сыновьями, наказать решил.
А Ишимбаю с узлами бежать трудно, пот градом льет, камешки дорогие нет-нет, да и выпадут. Где изумруд падет — лес зеленый поднимается, где бирюза — озеро голубое засверкает.
Слышит Ишимбай горячий топот коня отцовского. Куда деваться? Побросал узлы — на том месте горы выросли. А Ишимбай от стыда сквозь землю провалился. Рассказывают люди — по сей день находят в земле черную кровь Ишимбаеву. Нефтью зовут.