И верно: чем дальше старуха говорила, тем больше открывалось перед народом тайн гор и седых преданий. Самая же большая тайна, открытая старухой в тот страшный день и год для народа, была тайна о копье из хрусталя. Ежели кто его найдет (а оно скрыто в глубине горных кряжей), то этим копьем можно пронзить любой камень, скалу и целые хребты.
— И потечет тогда из расщелин гор хрустальная живая вода, — шамкала старуха. — Только живая вода может спасти людей и землю от засухи и смерти. Смерть же несет дракон. Погибнуть он может только от живой воды. Сгинет он — и тогда все снова зацветет. Но может сделать такое только тот, кто смел, как редкостная птица — большой орлан, мудрый, как все мудрецы нашей земли, чистый душой, как только что родившееся дитя. — Так сказала напоследок древняя старуха. Сказала и умолкла навсегда, отдав тайну людям для спасения народа и родной земли...
Замолкла старуха, а люди, не сговариваясь, поглядели на Агидель. Каждый сердцем понял, что это может сделать только она — Агидель. Поняла и она слова старухи. К тому же единый взгляд народа — большой знак, и не каждый бывает им отмечен.
Молча она поклонилась народу и отцу за то, что пал выбор на нее спасти людей от смерти и горя. Недолго мешкала она. Стала собираться в путь. Не привыкать ей было сесть на коня и скакать по нехоженым тропам, встречаться со зверем лютым и всяких чудищ увидать.
И когда наступила ночь, хотя не стало от этого прохладней и ночное небо не потушило далеких огненных зарниц и туманов, ползущих по горам и пологом висевших над землей, собрались люди проводить Агидель. А она уж коня за поводок держала. Обняв отца и поклонившись людям, она надела убор воина, посылаемого на ратный подвиг, на трудные дела, села на коня и помчалась в ночь, навстречу... кому — и сама не знала. Вослед ей кричали люди:
— Агидель! Агидель!
Немало сменилось дней и ночей, пока девушка не наткнулась на след хрусталя. Много ей довелось встретить диких зверей и страшных чудищ по дороге. Но, говорят, что сердце, отданное на подвиг, не боится самых злых зверей и самых жутких страшилищ.
Маленький бурундучок, а силен тем, что знает, как в любую норку можно убежать. Вот и помог бурундук Агидели, показав ей дорогу к хрусталю. Бурундук юркнул в расщелину скалы. Агидель, привязав коня к кедру, кинулась за зверьком, поняв, что не просто зверушка крутилась возле нее.
Протиснулась Агидель в расщелину горы и вдруг на большой поляне очутилась. А поляна вся была окружена горами, и не простыми, а были они все из хрусталя. Зажмурилась поначалу Агидель, оттого что горы разными огнями отливали... Была тут и черная хрустальная гора, и красная, и желтая, но больше всего сияла гора из белого прозрачного хрусталя. На траве у самой горы лежало хрустальное копье, а рядом стояло такое чудище, что Агидель в страхе попятилась назад.
Но в это время, откуда ни возьмись, появился огромный красавец лось. Он кинулся на чудище и, подняв его на рога, швырнул в пропасть.
Подняла Агидель хрустальное копье и увидала, как на том месте, где оно лежало, забил родник... И такая была в нем чистая вода, что ее можно было принять за капельки ожившего хрусталя...
Взяла девушка копье, напилась живой воды и опять села на коня. И снова в путь пустилась, назад, к людям. Хрустальное копье она держала острием вперед, и перед ним, как старуха и говорила, рушились горы, раздвигались скалы...
Опять она немало дней и ночей мчалась в горах и один раз вдруг за спиной услыхала плеск воды. В радости она оглянулась и остановилась: за ней, как самая чистая роса, вода бежала. Она пробивалась за Агиделью сквозь горы, то бурля на перекатах, то, успокоившись, бежала тихо-тихо, то, споря с камнями, весело шумела.
Радостно встретили люди Агидель. Новую реку ее именем светлым назвали. И на горе, что Подставкой луны, или Таганаем, зовется, семь древних мудрецов, одетых в белые одежды, подали Агидели самую большую награду их племени — редкостной и смелой птицы крыло, большого орлана... Гору же, на которой Агидель с отцом жила, и по сей день называют в память об ее отце — Иремелью...
Серафима Власова
КАК ПОССОРИЛИСЬ ТЕСЬМА С КИОЛИМОЙ
Около самого хребта, на плоскогорье, раскинулось большое болото. Из него вытекают две маленькие речки — Тесьма и Киолима. Выйдя из одного болота, они, как поссорившиеся, текут в разные стороны. Недаром сложена о них такая легенда.
В далекие времена, когда на Урале звери редко видели человека, когда на сотни верст вокруг не было никаких поселений, на этой горе жили две речки-сестры — Киолима и Тесьма.
Жили они дружно, текли рядом и никогда не ссорились. В ясную погоду улыбались, отражая в себе яркие прибрежные цветы и голубое небо. Играли с каменными россыпями, с разбегу бросались на скалы, падали с них стремительно вниз, сверкая брызгами на солнце.
Иногда приходил сюда высокий, стройный лось — смелый и красивый вожак.
Он приводил сюда на водопой свое стадо, и здесь оно отдыхало. Вожак купался в воде речек-сестер.
Но вот полюбила Тесьма красавца лося сильной любовью. И сказала она лосю:
— Люби меня одну. Не ходи к Киолиме — вода моя мягче и вкуснее. Берега мои красивее. Когда тебе придет время вести стадо на север, я скроюсь под землю, и ты проведешь стадо, не замочив копыт.
Увлекла его Тесьма жаркими словами. Показалось вожаку, что и в самом деле Киолима — плохая речка, и перестал он водить свое стадо на ее берега.
Заскучала Киолима.
Когда уводил вожак свое стадо на север, Тесьма бросилась под землю и обнажила свое русло, и все лоси прошли, не замочив копыт, и скрылись в лесу.
Когда ушли лоси, Тесьма решила снова вернуться на белый свет, в свое русло.
Но не тут-то было. Киолима завалила выход огромной скалой. Испугалась Тесьма, заплакала, куда ни кинется — нигде ходу нет. Попала она навеки в сырую и темную подземную тюрьму.
Стала Тесьма у сестры пощады просить. Год плакала, наконец, разжалобила сестру. Выпустила та ее на белый свет, но через глиняный грунт, за пять верст от своих берегов.
Вышла Тесьма на волю и не радуется: испортила Киолима, сестра-соперница, ее красоту. Берега у нее стали вязкие, болотистые, а воды ее — желтые, грязные. Разгневалась она и повернула в другую сторону от сестры.
На другой год снова привел вожак свое стадо.
Поглядел он на Тесьму, сразу разлюбил ее и повел лосей прочь. Звала, приглашала к себе Киолима — но не пошел лось и к Киолиме.
Гордо шел он на восток, не оборачивая головы назад.
С тех пор Киолима и Тесьма стали врагами и текут в разные стороны: первая по одному склону, вторая по другому склону Таганая.
Так в поэтической форме объясняет легенда водораздел в этой горной точке Уральского хребта.
Пути этих речек таковы:
Тесьма впадает около Златоуста в Ай, Ай — в Уфимку, Уфимка — в Белую, Белая — в Каму, Кама — в Волгу, Волга — в Каспийское море.
Брось в Тесьму кедровую шишку, и, если она по пути нигде не застрянет, уральские воды унесут ее в далекое Каспийское море, в незнакомые, теплые края.
А Киолима убегает от сестры на север, впадает в Миасс. Миасс — в Исеть, Исеть — в Тобол, Тобол — в Иртыш, Иртыш — в Обь, а Обь несет свои холодные воды в Ледовитый океан.
И может быть, и сейчас упавшая в воды Киолимы другая кедровая шишка вмерзла в льдину и плавает в холодных северных просторах.
Так разошлись пути двух горных речек.
Николай Куштум
АНИСКИН РОДНИК