Ромуальд в клочья разорвал картину Гогена «Натюрморт с попугаями», где, как известно, попугаи изображены совершенно дохлыми.
Но в какой-то момент все это неожиданно кончилось. Полет воображения прервался в какой-то чисто прибранной келье пред бессмысленным зеленоглазым взором Иванушки-Дурачка. Он стоял и хлопал длинными ресницами, облаченный в небесных тонов кафтан с серебряными позументами, спортивные шаровары а ля Тарас Бульба алого цвета с белыми лампасами и кеды со шпорами.
– Ну, спасибо тебе, Иванушка! – сказал Старик, пожимая молодцу руку.
– А за что ж? Я никак не пойму, – ответствовал нежнейшим, воздушным голоском Иванушка. Судя по интонациям сказанного – он явно не врал.
– Не понимаешь – и не надо! – ласковым докторским словом успокоил Странник. Он уже подобрался к Иванушке поближе и водил перед глазами того блестящим металлическим молоточком. – Наша встреча – счастливая случайность!
Чёрт его знает, что это был за молоточек, только имелась у Странника такая диковинная привычка: во время какой-нибудь дружеской беседы он вдруг вынимал из карманчика этот самый молоточек и начинал делать им различные пассы. Ладно, если лишь перед глазами напуганного собеседника, так ведь мог иной раз еще и стукнуть – по коленке, например.
– Ой! – сводя глазки к переносице и с заметным испугом взирая на блестящий молоточек, воскликнул Иванушка. – Зачем это?
– Для профилактики, милый дружочек, – продолжал пытку Странник. – Ясно, что ты – в психологическом плане того-этого, но вдруг еще и буйный?
– Нет, нет! – заверил Иванушка. – Я буйный только когда вижу перед собой мою ненаглядную красавицу Принцессу-Царевну…
– Кого?! – в один голос воскликнули Счастливчики. Ромуальд даже попытался немедленно скрыть Принцессу от глаз Иванушки широким размахом крыльев, но таким хитрым образом не удержался в воздухе и, подобный тяжёлому созревшему кокосовому ореху, рухнул вниз.
– Жар-птичка! – сказал Иванушка, опуская глаза с молоточка на Ромуальда, а потом поднимая их на Принцессу. Что тут с ним сделалось! Куда девались апатия и тщедушие? Просиял лицом добрый молодец, расправил плечи, растолкал заступивших было ему дорогу Счастливчиков и кинулся к Принцессе, чтоб заключить её в свои могучие объятия… да только Принцесса осадила его изящным взмахом руки, будто крестьянка дикого мустанга.
– Стой! – гневно воскликнула Принцесса. – Ты ли разве спасал меня от Бабы-Яги, Кощея, Горыныча и прочей мышинерии? Ты ли искал меня по всем закоулкам Галактики? Твоя Царевна-Лягушка, небось, сейчас по болотам скачет, вспоминая тебя, горько плачет, а ты на чужих жён кидаешься? Где же глаза твои? Пропил? До белой горячки довел себя? Ан и не мудрено обознаться!
– И то верно! – опуская плечи, согласился Иванушка. Взор его в миг погас, будто огонёк в ночи. – Извела меня морока-жизнь, веру потерял, себя и других измучил… Счастья искал за океанами, многие вёрсты прошёл по пересечённой местности, в чащах блуждал, в болоте тонул… Нет ничего! Все говорят – вот, мол, дурачок этот Иванушка! А почему? Кто-нибудь интересовался? Которые с ветряными мельницами и терминаторами бьются, они, значит, сразу умные – заумные… А я вот, например, с экскаваторами, эскалаторами и с вентиляторами сражался, когда показалось вдруг, что колдовские оне, опасные. И Карлсона с Фридрихсоном случайно чуть не сшиб… Превратности судьбы! Печаль потерь и грусть нечаянных ошибок! Но ведь какой-нибудь смысл жизни в этом должен был быть? Или нет? Где ж правду искать, если крылья коротки и в голове межгалактический мороз?
Понурив голову, вышел Иванушка из кельи нетвердым шагом и тихонько закрыл за собою дверь.
Счастливчики стояли, чуть-чуть поражённые произошедшим. Особенно чуть-чуть поражённым был Ромуальд. Он еле поднялся с пола, еле расправил помятые крылышки и еле взлетел на плечо Пришельца.
– М-да! – с редкостной для него задумчивостью произнес он оттуда. – Вот же верь теперь, что чары женской ласки бывают только в сказке!
Странник на всякий случай пошёл за Иванушкой, поглядеть, не делает ли тот по дурости какой-нибудь глупости? Однако, открыв дверь, замер на пороге. За дверью простиралась звёздная бездна, с гулом вращались галактики, со свистом проносились кометы, и в этой бездне пылал дюзами исчезающий вдали корабль, унося на борту Иванушку-дурачка. Ромуальд даже помахал ему на прощание крылышками, но только вряд ли тот разглядел эти крылышки с такого расстояния.
11. Почти крутой поворот сюжета
– Однако ж зачем трепыхаться? Чай-кофе, не скафандер на солнечном ветру проветривашь! – раздалось вдруг в тишине. Голос был незнакомый, шамкающий и шуршащий, словно бы с граммофонной пластинки. – Туда ему и дорога, он третьим быть не желал!