Просочившиеся призрачными тенями внутрь помещения Счастливчики только так и отнеслись к этому новому герою нашей истории. Расположившись позади шута-командира на стене, на пустом месте среди множества гобеленов и картин, они весело изобразили собой знаменитую чёрно-белыми тонами картину Старика «Смеющийся монстр». Хорошо ещё, что собравшиеся тут аборигены, видимо, совсем плохо разбирались в художественных искусствах, и не отличали ни картины от гобеленов, ни портреты от пейзажей, ни орнаменты от узоров. Ведь среди остального на стене портрет Старика в ажурной серебряной раме, конечно, выгодно выделялся изящной точностью линий и изысканной выразительностью черт.
Едва Принцесса вошла в помещение, конвоируемая ещё двумя вооружёнными скрежерами, командир с бубенчиками немедленно обозвал её пленницей, то есть – пленником, разумеется, и велел рассказывать всё без утайки про Орден Меченосцев.
– Ты, пупырчатый, обо мне наслышан, и знаешь, что я не бросаю слов на масло, не свищу в ус по утрам, не хлебаю кашу тапком в морось! Рассказывай ясно, прекраснодушно и доступчато! Тогда, быть может, я дарую тебе жизнь… А, да, то есть, наоборот, смерть! – высокопарно, с чувством собственного эфемерного величия телепатировал шутовской командир.
– Ерунда, свинпупс! – резонно возразила Принцесса. – Я тебя впервые вижу, и о тебе ничего не слышал! Кто ты, кудесник?
– Удивительная наивность! – прорычал скрежер в балахоне. – Хочешь меня обманывать, как вешать ослу на уши очки? Или бросать мартышкой жемчуг сизых губ? Меня звать могущественный и высокомерный Хаблестид! Я такой же кукуруазный повелитель-мыслитель планеты, как Ёрштвоюкак! Меня надо заставить уважать, ибо черезпенькоромыслю и супружествую, ядохимикато бэст!
– И мочалок командир? – догадалась Принцесса. – Планетой в мяч играют бесы, то есть Шайка Злостных Меченосцев? Интриги, потуги, под железной пятой пляшем буги-вуги? Не с того угла смотришь на вещи, воруешь, откатываешь, народ со смеху пускаешь под отмыв! Плохой, однако, командир!
Хаблестид зарычал и попытался вскочить, но его напрягшийся в волнении хвост застрял в вырезе кресла, и весь бешеный порыв повелителя-мыслителя превратился в забавную сценку борьбы с обыкновенной мебелью. Причём, победила именно последняя.
Борьба с мебелью, или, как мне объясняли Счастливчики, за кресло, весьма распространённый, оказывается, вид борьбы даже в нашей Вселенной!
Что уж говорить, чудеса! Никогда б не подумал, что такое имеет место быть!
Хаблестид вынужден был сесть снова, чтобы не упасть, и на этом его суровое негодование лопнуло, как любимый воздушный шарик Пятачка.
– Мысль твою я понял гибельную! – вдруг трезво заявил Хаблестид. – Пупырец, как ты сказал – не смог бы сказать ни один из легионеров! Вижу зорким глазом орла, что ты не тот, за кого себя выдаёшь! Открой личико, сними маску! Узнаешь, в какую попал чудесную сказку!
Ба! Повелитель демонстрировал прямо-таки не дюжинные способности в сообразительности.
Но это у него тоже происходило внезапными приступами.
Общее глубокое помутнение сознания изредка сменялось минутными яркими прозрениями.
Так и не дав Принцессе слова, он лихим словесным галопом понёсся развивать собственные идеи.
– Ага, молчишь, шпион! Пальцем в небе меня не обманешь легко! Заткнуть за пояс через колено просто так не надейтесь! Йу-хоу! Редкий камень долетит до середины моего огорода! Чистые ботинки в широком поле ещё не признак ума! Не замочивши галош, не увидишь паутины истины на дне стакана колодца! Орден прознал мои планы и решил… – повелитель намеревался немедленно выдумать что-нибудь совершенно ужасное о том, какую злую шутку решил сыграть с ним Орден, но фантазия его как-то не развилась дальше банального предположения о покушении с головотяпством. Поэтому Хаблестид внезапно закруглился ещё несколькими многозначительными «ага-ага!», что, видимо, должно было свидетельствовать об его исключительной проницательности в данном вопросе. Некоторое время он даже сосредоточено и глубокомысленно молчал, грязно подрыгивая хвостом и позвякивая бубенцами…