Я осматриваюсь. Вижу, что уже начинается новый день.
Смотрю на возродившийся к жизни мир, пробудившийся с рассветом.
Я больше ничего не понимаю… ничего… я не…
Мусорщики! Что же сталось с этими зловещими мусорщиками?! Чего они ждут? Я ведь не раз повторял, что праздник уже закончился! Кончился… Понимаете? КОНЧИЛСЯ!
Но все же, черт побери, что происходит?
Глава 25
Наступил новый день. Жизнь вступила в свои права.
Между двумя партиями в покер мы с Валери черкаем карандашами на бумажках слова. Так мы немножко «болтаем», чтобы убить время.
Прекрасный партнер Валери! Сегодня утром она дважды обыграла меня в шашки и разок в канасту.[33]
С ума можно сойти, сколько игр мы обнаружили в сундучке для игрушек, найденном в детской комнате!
Надо сказать, что она очень умело защищается и в покер, но зато я рассчитываю выиграть у нее в шахматы.
Конечно, следует учитывать всякого рода неожиданности и случайности, но ведь я не слабый игрок и не боюсь ее.
А потом — экая важность, что она выиграла сегодня.
У меня еще масса времени, чтобы обыграть ее, пока найдут возможность уничтожить эту адскую машину, которая все кружится вокруг Земли.
Какая — то глупейшая, несчастная случайность, по правде говоря! Я в этом уверен…
Достаточно сделать ставку на счастливый номер, и жизнь вернется такой, какой она была. Они, конечно, найдут выход, я в этом совершенно уверен.
Жизнь — игра. Мир — игра.
Все постоянно выигрывают или проигрывают.
Все решается в мире простым броском костей. Это универсальный закон.
А пока я гляжу в огромное окно на скопище небоскребов… на солнце… облака… и вижу улицу, на которой люди устраивают собачьи бега. Каждая собака снабжена номером.
Я смотрю и радуюсь… развлекаюсь… Но уже подходит время принимать душ. Тогда я беру монетку и подбрасываю ее на ладони.
Что выпадет? Орел или решка?
Выпадает решка…
«Валери! Иди мыться! Ты выиграла!»
Война богов
Пролог
Город Ла — Пас и в двадцать первом веке оставался столицей Боливии, которая теперь входила в Конфедерацию Американского Юга.
О его многовековой истории напоминали кованые балконные решетки и узенькие и плохо вымощенные улочки предместий.
Об этом же свидетельствовали и костюмы местных жителей, которые они носили с той врожденной небрежностью, какую ни за какие деньги не могут приобрести приезжие.
Попав сюда, вы как бы попадаете в другой мир, совершенно непохожий на тот, что уже воцарился на всей планете, — проникнутый духом механицизма и технократии.
Однако и здесь Земля медленно деградировала и умирала.
Умирала она от болезни, которая должна была вскоре поразить все страны и континенты. Ее ничем нельзя было остановить. Ни одна раса не избежит трагедии, на которую обречена вся планета.
Смерть уравняет всех.
К таким мыслям я пришел, высадившись жарким июньским днем в Ла — Пасе.
Был я всего — навсего молодым археологом без особых претензий и, конечно, не знал решения, принятого учеными по вопросу выживания нашего несчастного человечества, но не верил в победу людей над силами враждебной природы.
Не верил, поскольку все, что творилось на моих глазах, превосходило самые тревожные ожидания.
Все было нормально примерно до двухтысячного года.
Потом природа сказала «нет», а упрямый человек продолжал твердить «да».
К несчастью, в этом «да» не было никакого рационального зерна. Все происходило за гранью человеческого понимания и классической науки.
Поэтому никому не приходило в голову хулить ученых, да и у меня не было причин к этому, ибо следует признать, что они использовали все, чтобы дать человечеству возможность просуществовать еще хотя бы в течение двух — трех поколений.
Оставалось только надеяться.
И как все, я, профессор Ролан Картье, тоже сохранял надежду и потому — то и прибыл в Ла — Пас с маленьким багажом, но огромными намерениями провести до конца некие осторожные изыскания.
Глава 1
С момента прибытия в аэропорт первой моей заботой стало получить информацию о том, как и где можно раздобыть или арендовать какую — нибудь маленькую машинку, чтобы как можно скорее добраться до цели моего путешествия.
Я никак не ожидал, что первая же моя попытка окончится провалом.
Началось с напряженки с горючим. Большинство заводов перевели на изготовление синтетических продуктов питания, чтобы окончательно заменить то, чего нам постоянно не хватало.
На почве по всему миру выступали стигмы и проплешины, а вокруг меня расстилалась теперь до самого горизонта пыльная иссушенная пустыня. Длинные трещины змеились во все стороны. И все же я заметил несколько коричневатых былинок какой — то сумасшедшей травы, которые безнадежно тянулись к жестокому, бесчувственному солнцу, пытаясь выжить.
Одуряющая жара поднималась от раскаленной почвы.
Казалось, что вот — вот все впадет в мертвящий сон.
Да, именно сон охватывал наш мир.
Надо сказать, что вначале никто не проводил особых исследований. Речь вроде бы шла о разрегулировании сезонов, атмосферных пертурбациях, связанных со взрывами последней атомной войны.
А теперь Земля деградировала и умирала от необъяснимой болезни, и страдания этого мира, его агония мучили меня тоже. Может быть, я был слишком сильно привязан к этой планете, на которой родился. Может быть, у меня к ней была особая любовь, связанная с долгими годами моих археологических исследований… Кто знает.
Я ведь и сам не знал, причины.
С трудом прогнав печальные мысли, я попытался сосредоточиться на своей цели. Сначала нужно было нанять проводника, который довел бы меня до Амазонии, в район Рио — Мадейры, что и было целью моего путешествия.
Однако даже это оказалось не просто.
Мое предложение никого не заинтересовало, и я понял, что будет довольно трудно вырвать кого — либо из его мелких каждодневных забот в этом сонном городе, где каждый уже привык к своей монотонной жизни.
К счастью, случай привел меня вечером в небольшую таверну, которую содержал толстый болтливый человек, сразу же проникшийся ко мне симпатией, узнав, что я француз.
Он угостил меня стаканчиком tekilia,[34] а я задал ему вопрос, который уже устал задавать:
— Не знаете ли вы кого — нибудь, кто…
Он поскреб небритый подбородок, немного подумал, потом отошел обслужить двух пеонов,[35] которые только что ввалились в таверну.
В глубине зала сидел длинный как жердь парень, который упорно и безнадежно терзал гитару, время от времени прерывая свое занятие, чтобы отогнать мух, избравших его блестящую рожу в качестве посадочной площадки.
Для этого типа весь мир мог провалиться в тартарары, ему на это было в высшей степени наплевать.
Подошел хозяин и сказал:
— Если у вас есть денежки, то полагаю, что ваше предложение может кое — кого заинтересовать.
Он склонил ко мне свою рыжеватую башку и указал на человека, сидевшего спиной к нам за столиком у входа.
— Вы его хорошо знаете? — с надеждой спросил я.
— Да. Это эль — Медико… Так все его зовут… Ему не повезло… Лет десять назад он занимался медициной, а теперь время от времени подрабатывает в газетах, то там, то здесь… Постоянного нет ничего… Зато нужный вам район знает, как собственный карман. Думаю, вы с ним столкуетесь…
Я взял в баре бутылку с текильей, два стакана и направился к эль — Медико, который был занят тем, что играл сам с собой в грязные засаленные карты.