— Роберт! — простонала она. — Помоги… мне… помоги же мне… Они… идут. Они хотят мою… душу… Пожалуйста, помогите! Помогите мне.
Потом произошло нечто ужасное.
Под фигурой, где-то внутри массивной крышки стола, появился бесформенный ком сверкающих предметов, которые переворачивались, дергались и дрожали. Из него, как блестящая змея, вырвалось черное щупальце, покрытое слизью, проникло в туманную фигуру девушки и разорвало ее в клочья, так быстро и внезапно, как порыв ветра разрывает утренний туман.
На долю секунды мне показалось, что я слышу крик, такой наполненный ужасом и страхом крик, который мне не приходилось слышать никогда в жизни. Туманная фигура и черный ком в крышке стола исчезли, и внезапно свет снова стал обычным.
Но только на мгновение.
Потому что зеленое свечение вернулось снова, а от ужасной вони у меня буквально перехватило дыхание.
И над крышкой стола во второй раз появилась мерцающая туманная фигура.
Но она изменилась!
Ее тело странным образом скрючилось, сморщилось и усохло, и теперь напоминало скорее карикатуру на человеческое существо. Только что бывшая белоснежной шелковая ночная рубашка покрылась черными пятнами, а волосы забрызгали кровь и грязь.
С криком я отпрянул назад, потерял равновесие и споткнулся о стул.
Но я даже не почувствовал боли. Мой взгляд был прикован к мерзкой карикатуре на мою возлюбленную, к этому страшному, безобразному порождению мрака, в которое превратился ее светлый образ. И который продолжал изменяться…
Изменилось ее лицо.
Казалось, невидимая рука схватила его, смяла черты, ужасным образом сместила их и вылепила новое лицо, как будто это был мягкий воск.
Из нежного, мальчишеского лицо моей Присциллы получилась отвратительная маска. Внезапно ее кожа побледнела и стала рыхлой, как тесто, глаза потемнели и провалились в глазницы, из которых на меня смотрело безумие. Растянутые в гримасе разорванные губы показались хищной пастью.
Туманная фигура медленно повернулась, отделилась от мерцающего ореола, окружавшего ее, и продолжала приобретать человеческую плоть. Ее руки поднялись, и я увидел, как на них появились когти хищного зверя.
Медленным, странно невесомым движением фигура отделилась от стола, на секунду замерла и потом двинулась ко мне.
— Спаси меня, Роберт, — захихикала она. — Так спаси же меня. Ты должен мне помочь!
В моей душе что-то лопнуло. Я знал, что тварь передо мной была не Присциллой, а лишь миражом, созданным с одной только целью мучить меня и издеваться надо мной, используя карикатуру на единственного человека, которого я когда-либо любил. Но ее вид парализовал меня.
Я начал спиной отступать от приближавшегося призрака. Бестия хихикнула, изобразила на своей роже издевательскую ухмылку и игриво махнула в мою сторону своими когтями.
— Роберт! — закричал Говард. — Это не Присцилла! Это Шоггот! Защищайся.
Он тут же вскочил, выхватил шпагу из ножен и приготовился нанести удар.
Но монстр оказался быстрее. Он молниеносно повернулся и ударил нападавшего своими страшными когтями. Говард попытался уклониться от удара, но это не совсем удалось ему. Тигриная лапа монстра почти нежно коснулась его груди.
Говард вскрикнул, словно его поразила молния. Он отшатнулся назад, ударился о полку с книгами и вместе с ней упал на пол. За мгновение до того, как он скрылся под упавшими на него книгами, я заметил, что белая рубашка на его груди покраснела от крови.
Монстр медленно повернулся ко мне.
— Ты мертвец, Роберт Крейвен! — издевался он, приближаясь ко мне. — Ты умрешь. Так же, как и все остальные. Мы заполучим тебя!
Его лапа дернулась вперед, разорвала мой сюртук и оставила кровавые царапины на моем плече. Боль вернула меня к действительности.
Внезапно с болезненной ясностью я понял, что мне предстоит умереть. Тварь, стоявшая передо мной, была не миражом, не тенью, это — Шоггот, монстр, созданный лишь с единственной целью — убивать.
Убивать меня.
Чудовище злобно захихикало, словно прочитало мои мысли. Возможно, так оно и было.
— Ты умрешь, Роберт! — прошипел урод. — Ты уже мертв! Ты просто этого еще не заметил.
В то же самое мгновение снаружи в коридоре раздался крик. Дверь от сильного удара распахнулась, и в проеме показалась стройная фигура.
Шэннон!
Шоггот среагировал со сверхъестественной быстротой. С яростным шипением он резко повернулся, поднял руки вверх и послал в юного мага молнию.
Ослепленный, я закрыл глаза, но яркий свет проник сквозь мои веки, и я увидел в необычном черно-белом изображении, что же произошло дальше.
Молния полетела в Шэннона, но не попала в него. Казалось, что фигура юного чародея окуталась в мантию из ярких искр. Его волосы светились, а пол перед его ногами задымился.
А потом Шэннон нанес ответный удар.
Я не смог разобрать, что именно он сделал. Это была не молния, как у Шоггота, не внезапная вспышка магической энергии, а нечто незримое, что, как бестелесная тень, мелькнуло в комнате и окутало тело чудовища, заставив порождение мрака податься назад.
Внезапно раздались жалобные крики злобного существа.
Оно закачалось, упало на колени и снова попыталось встать.
— Джефф! — крикнул Шэннон. — Камень! Твоя Соггот-заезда! Быстрее!
Наконец до меня дошло, что имел в виду Шэннон. Моя рука скользнула вниз в карман сюртука… и ничего не нашла.
От страха меня бросило в дрожь. Камень исчез. Я переоделся после того, как мы пришли в университет, а Соггот-звезда осталась в кармане другого сюртука, в моей комнате, а значит, вне досягаемости!
Монстр-Присцилла со злобным шипением выпрямился. Его взгляд перебегал с Шэннона на меня и обратно, но, видимо, инстинктивно он почувствовал в юном чародее более опасного соперника.
Чудовище снова вскинуло руки, и опять из его когтей вырвалась ослепительная молния.
На этот раз Шэннон покачнулся под ударом магической энергии. Голубые, тонкие как волос молнии вырывались из невидимой мантии, которая защищала его тело.
Шэннон шаг за шагом отступал назад. На его лице застыло напряженное выражение крайней сосредоточенности, и я видел, как его губы беззвучно шептали слова, когда он готовился к отражению следующего удара магических сил бестии.
И это промедление чуть не стоило ему жизни.
Шоггот наконец понял, что перед ним противник, магические силы которого не уступают его собственным, а может, и превосходят их.
Но он все еще оставался тварью, физическая сила которой не уступала силе гигантского чудовища.
С громким криком он бросился вперед, наскочил на Шэннона и сомкнул свои когти вокруг его тела, как бы заключив в объятия. Крик Шэннона превратился в стон, когда железные объятия лишили его возможности дышать.
Не думая об опасности, в которой я находился, я бросился вперед и попытался отвернуть назад голову монстра.
Шоггот взревел, словно раненый лев, напряг спину и сбросил меня, как надоедливое насекомое.
Отброшенный толчком назад, я ударился о стол, упал на колени и почувствовал что-то твердое подо мной. Я опустил руку и нащупал шпагу.
Единоборство уже почти закончилось, когда я поднялся на ноги и, шатаясь, устремился к Шэн-нону и Шогготу. Юный чародей уже почти не защищался. Его глаза померкли, а там, где к нему прикасались лапы чудовища, кожа казалась обожженной или разъеденной кислотой. Широко раскрытая пасть монстра приближалась к горлу молодого колдуна.
Я поднял шпагу, заставил свои мышцы еще раз напрячься — и изо всех сил метнул свое оружие, словно копье, в Шоггота!
Мне показалось, что тонкое лезвие превратилось в молнию. Шпага полетела вперед, как будто живое существо. Вонзившись в грудь монстра с силой, в десятки раз превышавшей мощь моего броска, она отбросила его назад.
Шоггот взревел.
Его когти неверным, лихорадочным движением ухватились за кристаллический набалдашник шпаги и тут же отдернулись, будто прикоснулись к раскаленному добела железу, и начали растворяться.