Не обращая внимание на то, кто перед ним, гном широко рубанул меня секирой, той самой, что вытащил из-под прилавка после погрома в Винтертуре. Ошеломленный, я парировал удар, спасла нечеловечески быстрая реакция и почти звериные инстинкты Тройного мечника, а со всех сторон уже наседали остальные. Волей-неволей пришлось убивать. Я крутился среди них, как и тогда у цирюльни нанося широкие удары, но на сей раз их целью было не ранить. Клинок словно сам собой отыскивал малейшие щели в отличной броне, отбрасывал лезвия секир, ноги выплясывали жуткий танец, так и норовя отнюдь не благородно врезать кому-нибудь по роже, благо это было довольно удобно, ибо рекомые рожи находились примерно на уровне пояса. Но и гномы оказались не лыком шиты. Не раз мне приходилось подпрыгивать, уворачиваясь от их атак, целящих мне в колени, и однажды это закончилось-таки плачевно. Я неловко плюхнулся на землю, пребольно ударившись этими самыми спасенными от лезвия вражьей секиры коленями о каменистую почву.
Теперь я сровнялся в росте с гномами и они насели на меня еще сильнее, разразившись победными воплями. Я же лишившись возможности маневрировать понял, что обречен - в подобной ситуации никакие хаоситы помочь не могут. Держался я только за счет помощи Арбалетчиков, не дававших противникам атаковать меня со спины. Стоило одному попытаться обойти меня, как он тут же падал с разорванным хаоситским болтом горлом, против нематериального оружия бессильна любая броня.
- Рота, цельсь! - раздалось за моей спиной. - Огонь!!! - И следом грохот винтовочного залпа.
Гномы попадали на землю. Я - тоже, чтобы не попасть под шальную пулю салентинских пистольеров. Когда же поднялся, вокруг уже вовсю шел бой, пришлось вновь рубиться, растрачивая жизненные силы.
Это было похоже на подлинный хаос, все дрались со всеми, большая часть сражающихся не имела ни малейших представлений о дисциплине и организованном ведении боя, фактически только Полосатые гвардейцы и пистольеры сохранили порядок и строй, остальные - дрались с кем попало, кого почитали врагом. Я включился в эту всеобщую свалку, размахивая мечом.
Сознание, как и всегда в бою, как бы выключилось, предоставив телу разбираться самому, а глаза выхватывали из общей картины боя отдельные эпизоды. Повстанец сшибает гвардейца наземь ударом ноги, заносит над его головой широкий меч, но раньше его настигает метательный топорик могучего сарка, расколовшего бунтовщику череп. Другой сарк, кажется сам их предводитель Эускад, отмахивается от наседающих врагов секирой, кое-кого разваливая надвое могучими ударами. Салентинцы дают залп за залпом, не щадя ни своих ни чужих. Эдвард Фьестро лихо отбивается от повстанцев, не используя никакого оружия, ему вполне хватает приемов какого-то неизвестного мне рукопашного боя. А вот и брат Карвер, орудующий своим боевым крестом, насаживая одного врага за другим на его "плечи".
- Лихо машешь, - передо мной возник Делакруа, подставляя свой меч под клинок моего. - Пришел в форму, как я вижу. - Он опустил меч. - Отпусти хаосита, он убивает тебя. У меня к тебе разговор.
Я последовал его советам, понимая, что привести сюда его могло лишь очередное дело ко мне, а значит, он уже не отвяжется.
- Ну, что у тебя? - спросил я его.
- Я рассчитывал на Телля, - как обычно издалека начал он, - в деле подрыва Церкви с помощью откровений Исайи, но он оказался слишком приземлен для этого.
- А чего ты хотел от охотника и траппера? - пожал я плечами.
- Видимо, и вправду, слишком много, - кивнул Делакруа.
Тут к нам сунулся было здоровенный сарк, попытался достать Делакруа фалькатой. Он не думал, что я так подло ударю его, ничего не ожидающего "яблоком" эфеса под дых, заставляя согнуться. Я же следом поймал его за воротник толстой куртки, заменявшей ему броню, и, притянув его к себе, прошептал на ухо по-иберийски:
- Тебя что мама в детстве не учила, что влезать в чужие разговоры нехорошо. - И добавил: - Пшел вон! - И отшвырнул сарка прочь.
- Так о чем это я, - протянул Делакруа, - о Телле и обманутых ожиданиях. Я хочу чтобы ты, все же присоединился ко мне в моей борьбе с Церковью, которая творит с людьми нечто подобное тому, что мы оба видели в доме бургомистра. Книга Откровений...
- Да пошел ты со своими Откровениями! - не выдержал я - Мне плевать на Церковь, на то, что она творит, и на тебя тоже! Я хочу только одного, чтобы ты оставил меня в покое...
- Нет, Зиг, - скверная улыбка растянула бескровные губы Делакруа, - я не оставлю тебя в покое. Ты еще не понял, что это - и есть моя месть тебе за Шейлу. Шаг за шагом я буду превращать жизнь твою в Долину мук, как ты когда-то превратил в Долину мук мою жизнь.
- Шейла сама хотела смерти! - сорвавшись, заорал я на него, воспоминания сами собой встали перед глазами.
Шейла пребывала практически на грани истерики. Она металась по моей комнате и из ее путаных объяснений понять что-либо было практически невозможно.
- Он все узнал о нас, понимаешь?! Все! - почти срываясь на крик говорила она. - Он всегда ревновал мне к тебе, ведь раньше, до знакомства с ним, я была с тобой!
- Я сам вас и познакомил, - мало что понимая, ляпнул я первое, что пришло в голову.
- Да! - воскликнула она. - И он узнал о том что было вчера.
- Так ведь ничего же не было, - не понял я.
- О, Зиг, - Шейла просто кинулась мне на шею, ища защиты у старого друга и, что греха таить, любовника. - Но ведь, Виктор и слушать меня не желает!
Да, я был любовником Шейлы до их знакомства с Делакруа, но с тех пор ни она ни я ничего себе не позволяли. Даже я, выросший на улице и получивший воспитание на каторге, считал подлостью спать с подругой, почти невестой, лучшего друга, с которым не один пуд соли съел, за его спиной. А вчера мы ночевали в разных комнатах, я не так давно обзавелся собственным домом на деньги, почти честно заработанные на одном дельце на иберийской границе, которое успел провернуть за время очередного патрулирования. Но поди объясни это Делакруа, который стоит только дойти дело до Шейлы сразу звереет и перестает реагировать на какие-либо объяснения.
И тут, словно живое напоминание о себе в комнату вихрем ворвался Делакруа с мечом наголо. В воздухе явственно запахло смертью...
- Вспоминаешь, как отнял у меня Шейлу, - каким-то пустым голосом бросил Делакруа.
Эти слова окончательно вывели меня из себя. Я вновь воззвал к Тройному мечнику и кинулся на него. Как всегда, меч в его руке возник, словно сам собой, он отбивал мои выпады так же легко, как и тогда пять лет назад, почти не двигаясь с места, отмахивался от меня, словно от назойливой мухи. Это злило и меня и мечника все сильнее, заставляя двигаться быстрее и быстрее, хотя казалось, это уже невозможно, сжигая себя в пламени ярости.
- Осторожнее, Зиг, - предупредил меня Делакруа, - не забывай, ты убиваешь себя.
- Я готов умереть тысячу раз, Делакруа, - отрезал я, старясь говорить короткими фразами и беречь дыхание, - лишь бы прикончить тебя!
- При всем твоем желании, - усмехнулся он, - и при всей помощи Хаоса, тебе этого сделать не удастся.
Он сделал короткий финт, звякнули клинки - и мы разошлись на пару шагов, приготовившись к новой сшибке. Но тут Делакруа вдруг вытянулся в струнку, так что спина его выгнулась в противоположную сторону, а следом грудь его словно взорвалась и из нее вырвалось залитое кровью "плечо" креста брата Карвера. И что самое страшное ни единого звука не сорвалось губ моего бывшего друга, хотя сила удара клирика была такое, что носки щегольских туфель Делакруа оторвались от земли на несколько дюймов.