- Зачем? - роняя на плечи и грудь алые капли, стекающие из уголка рта, произнес Делакруа. - Зачем ты сделал это, клирик?
- Это мой долг, - наигранным голосом не рассуждающего фанатика рявкнул брат Карвер.
Невероятным образом изогнувшись всем телом, Делакруа буквально слетел с креста, кошачьим движением приземлившись на ноги. В груди его так и зияла чудовищная рана, по лицу текла кровь, но оба этих прискорбных факта ничуть не беспокоили адрандца, он медленно обернулся к клирику. Я не мог допустить того, что произошло бы после, поэтому резко, выворачивая суставы, рванулся к бывшему другу, нанося самый быстрый удар, на какой были способны мы с Тройным мечником. Делакруа отбил его не глядя, просто забросив меч за спину. Тем временем брат Карвер ткнул его заточенным и окованным сталью основанием креста в живот. Я был даже вынужден уворачиваться от него, так далеко вышло оно из спины Делакруа. Сам же Делакруа никак не прореагировал этот его поступок, молча взялся за крест, все еще сжимаемый опешившим клириком, и сломал его одними пальцами, будто то был не первосортный иберийский кедр, из которого эльфы с незапамятных времен делали себе мечи, а гнилая деревяшка, изъеденная древоточцами. Оставшись без оружия, брат Карвер выхватил из кобуры пистоль и выстрелил. Пуля пробила навылет голову Делакруа, оставив в его затылке дыру с кулак величиной. Делакруа покачнулся и рухнул на колени, а после - ничком, лицом, тем что от него осталось, в грязь.
- Ну вот и все, - произнес брат Карвер, стирая с лица кровь и пот, - трудновато пришлось, но...
Договорить он не успел. За его спиной возник Делакруа, абсолютно живой, здоровый и даже в неповрежденной одежде. Он сбил клирика с ног, правой рукой зацепив его подбородок, а левой - накрыв затылок. Еще секунда и он сломал бы его шею рывком, но вновь вмешался я. Еще не успели пальцы Делакруа сомкнуться на голове Преступающего законы, как я рванулся к ним, целя мечом в горло адрандцу. Тот был вынужден отпустить брата Карвера и парировать мой выпад возникшим из черного облачка мечом. Клирик рухнул в грязь, как раз туда, где лежал якобы умерший Делакруа парой минут раньше, закашлялся, задохнувшись воздухом, хлынувшим в его легкие вместе с той жижей, что плескалась у нас под ногами.
Долгого поединка без помощи Тройного мечника я выдержать не мог, Делакруа с еще большей легкостью парировал все мои нападки, которые стали все более судорожными, - я уже начал чувствовать собственную беспомощность против человека, только что на моих глазах буквально восставшего из мертвых. Делакруа отбросил меня и вдруг вскинул руку, нацелив ее на меня. С пальцев его сорвался поток черных частиц, тех из каких каждый раз собирался его меч, он поглотил меня, но лишь на мгновение. На пути его встал Тройной мечник, три клинка скрестились, не пропуская ко мне поток, они резали его, как опытный портной, кроящий ткань для нового платья. Я же мог лишь стоять, выкашливая из легких проникшие туда частицы, сорвавшиеся с пальцев Делакруа. Этот бой шел на каких-то иных, запредельных планах бытия. И победил в нем Делакруа. Тройной мечник рассеялся, как Танатос пять лет назад - и в душе моей вновь что-то умерло, пустота в ней немного увеличилась; но и поток частиц иссяк.
Мы с Делакруа замерли друг против друга. Я отступил на шаг назад - и в ноги мне ткнулся ствол винтовки. Одного короткого взгляда, брошенного вниз, хватило на то, чтобы понять - она заряжена, как бы ни мало я разбирался в огнестрельном оружии. Заученным движением я подбросил винтовку и поймал ее до того, как Делакруа успел добраться до меня. Правда пришлось отбросить временно меч, но я вовремя нажал на курок. Делакруа отлетел на полшага, совершив невероятный кульбит. Однако уже через секунду вновь стоял на ногах и невесело усмехался.
- Кто он тебе, этот клирик? - спросил он. - Брат, сват? Почему ты так стараешься, спасая его никчемную жизнь?
- Никто, - ответил я, - он мне никто, но и убивать его я не позволю. Он вытащил меня из церковного Отстойника...
- Куда сам же до того и загнал, - усмехнулся Делакруа.
- Может быть, - пожал плечами я, - меня это волнует меньше всего. Главное, я снова на свободе и волен делать, что хочу, покуда не встречаюсь с тобой.
- Так последуй за мной, Зиг, - вновь предложил он, - решим все наши вопросы, накопившиеся между нами.
И я не выдержал, отбросив бесполезную винтовку и подняв меч, я спрятал его в ножны.
- Хорошо, - кивнул я, - я пойду за тобой, только бы прекратить наши бесконечные встречи.
- Не-е-ет, - растянул губы еще шире Делакруа. - Теперь я несколько изменю условия. Ты пойдешь не со мной, а по моим следам. Я, как и обещал тогда, в Вилле, буду шаг за шагом отбирать у тебя все, что тебе дорого. Встретимся там, где все началось, Зиг. Прощай пока.
И он исчез по обыкновению, как сон златой.
Битва же тем временем сходила на нет. Повстанцы Телля и гномы не могли практически ничего противопоставить салентинским лейб-гренадирам и Полосатым гвардейцам, как-никак - это регулярная армия, а не кое-как организованная толпа вооруженного сброда, пускай и состоящая из опытных охотников и трапперов, а также бывших бойцов Легиона, имевших представления о дисциплине. Да и численный перевес был явно не на стороне бунтовщиков. Пока я помогал брату Карверу подняться на ноги и поддерживал, когда он откашливал грязь, которой успел вдоволь нахлебаться, войска успели подавить последние очаги отчаянного сопротивления и вели немногочисленных пленных к открытому огороженному месту, где их усаживали прямо на землю. Раненых и не думали перевязывать, более того им не разрешали приближаться друг к другу, чтобы оказать помощь, отгоняя выкриками и угрозами пустить болт.
Вот такое у нас отношение к военнопленным. Раньше оно было существенно гуманнее, кем бы они не являлись - солдатами армии противника или повстанцами, как сейчас, - но времена меняются и мы вместе с ними.
На такой мрачно-философской ноте я подвел все еще не слишком уверено стоявшего на ногах брата Карвера к собравшимся у полевого госпиталя офицера, сам же направился к загону, где держали пленных. Я не слишком-то удивился, увидев старину Бритвенника, - гномы народ живучий и крепкий, да и доспехи их не чета нашим. Однако низкорослый воитель был ранен и не однажды, хотя и старался не показывать как ему больно. Я сделал знак одному из стражей подвести ко мне Бритвенника и обратился к нему, опершись на шаткое ограждение. Стража и остальные пленники косились на нас, но встревать в разговор залитого по уши кровью наемника и зверского вида гнома в изрубленной броне, которую не смогли снять с него, настолько сильно она была покорежена.
- Что тебя потянуло сюда? - просил я гнома. - Ты ведь был же отличным брадобреем.
- Был, - буркнул Бритвенник. - Именно что был. Меня выперли из Мордова, и не бритоголовые говнюки, а говнюки из магистрата. Заявили, что-де нелюдь поганый, навродь меня, в ихнем городе, чтоб его Баал проглотил со всеми потрохами, жить недостоин и чтобы я убирался оттуда прям тут же, а не то меня упрячут в яму. И так в любом засратом городишке, куда б я не подался. - Он сплюнул на землю красной слюной. - Теперь понял?!
- Не заводись, Бритвенник, - бросил я ему. - Я тебя из городов не выгонял.
- Ты святошам, мать их, служишь, на сворке, как пес брехливый у них бегаешь, - отрезал Бритвенник, - а ведь это они всю кашу заварили, спервоначалу пацанов ваших подзуживали, а теперь уже и вовсе охамели. Когда такое бывало, а? Когда, я тебя спрашиваю? В вольной Виисте гномов гоняют! Да кто вам первые хамки строил, когда вы от Билефельце отложиться надумали?!
- А ну заткнись, нелюдь! - рявкнул на него салентинец, замахиваясь на него прикладом винтовки.
Я отреагировал молниеносно и практически рефлекторно. Крутанулся на одной ноги, выхватывая меч и приставив лезвие к горлу лже-пистольера.