— Пустяки, — заметил Кобир. — Пока все развлекаются перед сценой, самое подходящее время взять у кассира еще денег на игру. Как вы думаете?
— Н-но, сто миллионов кредитов… Кобир безразлично пожал плечами.
— Да, кстати, Садир, Первый граф Ренальдо, — добавил он, — если, прежде чем я благополучно скроюсь с деньгами, со мной что-нибудь случится, мои люди обязательно передадут информацию в нужные — и опасные для вас руки. Надо полагать, вы меня понимаете — Я понимаю, — буркнул Ренальдо.
У него начинала болеть голова — как он уже знал, от подскочившего давления Граф с трудом поднялся на ноги и побрел к кассиру.
После ужина Кэнби и Тенниел под руку отправились по сверкавшему, празднично украшенному манхэттенскому району развлечений на новую голодраму «Солдаты удачи», смеясь и болтая обо всем на свете. Не раз парочку сталкивали с тротуара окруженные телохранителями богатые гуляки, но, увлеченные беседой, ни Кэнби, ни Тенниел не обращали на это внимания. Вечер неожиданно стал для них — во всяком случае, для Кэнби — особенным. Впрочем, судя по тому, как сияло лицо Тенниел, — для нее тоже. К тому времени, когда они дошли до ее квартиры, у Кэнби появилось ощущение, будто он знает эту женщину целую вечность.
Прежде чем Кэнби успел подумать, они уже целовались. Неожиданно Тенниел оказалась в его объятиях, ее раскрытые губы мягко и жадно приникли к губам Кэнби, руки нежно обхватили его затылок. Само дыхание Синтии походило на благоухание, ее грудь крепко прижималась к груди Кэнби. Их губы ненадолго расстались, позволив каждому вдохнуть, а затем снова коснулись друг друга, прежде чем, часто дыша, Тенниел отстранилась.
Открывая глаза, Кэнби задержал ее еще на мгновение, тоже начиная задыхаться. Глядя ей в глаза, он заметил, что они вдруг округлились — как будто от страха.
— Что с вами? — спросил Кэнби, освобождая женщину от объятий, а затем осторожно беря за руки, которые внезапно похолодели.
Глаза Тенниел продолжали глядеть куда-то в пустоту. Затем медленно, словно выходя из оцепенения, она отступила на шаг. Наконец ее взгляд сфокусировался на Кэнби.
— Что вы сказали? — переспросила Тенниел.
— Я… э-э… спросил, что с вами? — повторил он. Некоторое время Тенниел молчала, а затем слегка улыбнулась и кивнула.
— Ничего, Гордон, — ответила она, опуская взгляд. — Теперь уже все в порядке. Извините. Снова наступило молчание.
— За что извинить? — тихо спросил Кэнби.
— За то, как я вела себя сейчас, — пояснила Тенниел, глядя ему в глаза. — Все дело в том… ну, в общем… я давно уже ни с кем так не целовалась.
— Что-нибудь не так? — испуганно поинтересовался Кэнби.
— Да нет, все замечательно, — к его величайшему облегчению, возразила она.
— Тогда, быть может, стоит повторить? — осторожно предложил Кэнби.
Закрыв глаза, Тенниел покачала головой, как будто попыталась избавиться от каких-то неприятных мыслей.
— Нет, Гордон. Не сейчас…
— Тогда, пожалуй, извиниться следует мне, — проговорил Кэнби.
— Ну что вы, — поспешила заверить она. — Не стоит. Просто… — Тенниел тщетно старалась подыскать нужные слова, затем покачала головой. — Боюсь, вы не поймете.
— Тогда попробуйте объяснить! Тенниел снова покачала головой.
— Не сейчас. Гордон, — произнесла она. — Дайте мне время.
— Столько, сколько вам понадобится, — ответил Кэнби, еще раз взяв ее руки в свои.
— Спасибо, — прошептала Тенниел, взглянув на часы. — Кажется, мне давно пора спать. — Она улыбнулась. — Завтра Дамиану захочется узнать все о нашем с вами вечере. Он от вас без ума.
— Правда? — удивился Кэнби. — Синтия, он и видел-то меня всего лишь пару раз.
— Да, знаю, — согласилась Тенниел, ее смех вернулся, словно теплый бриз. — Но я сказала ему, что вы шкипер космического корабля, и это привело Дамиана в полный восторг.
Кэнби почувствовал, что краснеет.
— Спасибо, — поблагодарил он, — хотя пока это еще не совсем правда.
— Насколько я поняла, та важная встреча прошла удачно?
— Какая встреча? — переспросил Кэнби.
— Встреча, — напомнила Синтия, — на которую вы ездили в Джорджтаунский сектор в тот день, когда назначили мне свидание.
Кэнби хлопнул себя ладонью по лбу и улыбнулся.
— Ну да, конечно! Я ведь даже ничего вам о ней не рассказал.
— Так, значит, все хорошо? — снова спросила она.
— Все отлично, — подтвердил Кэнби.
— Я рада за вас, Гордон Кэнби, — промолвила женщина, поглядывая на часы.
— Спасибо, — сказал Кэнби, понимая, что их вечер закончился. Позвольте я помогу вам забрать Дамиана?
— Я заберу его утром, как только встану, — ответила Тенниел. — А сейчас мне — как, наверное, и вам, Гордон — нужно поспать.
— Не могли бы мы встретиться еще? — с замирающим сердцем спросил Кэнби.
— С удовольствием, — согласилась она. — Позвоните мне. С этими словами Тенниел отперла оба замка, однако, прежде чем открыть дверь, еще раз повернулась к Кэнби. Неожиданно обхватив его за шею, Тенниел запечатлела на его губах долгий, влажный поцелуй.
— Я могла бы полюбить вас, Гордон Кэнби, — проговорила она, а затем молча толкнула дверь и скрылась за ней.
До конца своих дней Кэнби так и не вспомнил, как добирался в то утро домой.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
СТАНЦИЯ ПЕРРИН
Шестого февраля две тысячи шестьсот девяностого года Манхэттенский корабельный парк, как всегда, открылся ровно в восемь утра. В тот день, стоя возле ворот, начала работы парка с нетерпением ждали Гордон Кэнби и еще более сотни людей, в основном ветераны Девятнадцатого Звездного Легиона.
Кэнби с инженером Уорвиком Джонсом, своим казначеем, сразу занялись финансовыми вопросами, а Лейла Петерсон повела остальных прямо к четырем кораблям, где каждый взялся за заранее запланированную работу. Лишь к одиннадцати тридцати пяти Кэнби и Джонс закончили долгий и сложный процесс по передаче прав на корабли от Имперского правительства к «Легиону Кэнби», корпорации, получившей второе крещение, несмотря на все возражения Гордона Кэнби против такого названия.
К полудню поверх правительственных серийных номеров четырех «DH98» появились имена «Война», «Голод», «Смерть» и «Чума». Стоявшая впереди остальных «Смерть» фактически была уже готова к переброске. Кэнби сидел в шкиперском кресле, сквозь чистейшие гиперэкраны лилось солнце. На месте первого помощника за спиной Кэнби расположился Чанг О'Коннор, а за пультом систем управления — Лейла Петер-сон. Мостик гудел от голосов инженеров и механиков, деловито проверявших приборы. Кэнби в последний раз взглянул на панели считывающих устройств. За исключением низкого давления в ускорителях правого борта, которые все равно пока не понадобились бы, корабль вполне годился к транспортировке.
— Готова к запуску, Лейла? — спросил Кэнби, поворачиваясь направо.
Все в рубке сразу замолчали, как будто украдкой следили за их разговором.
— Готова, командир, — коротко ответила Петерсон, помещая пальцы на красную светящуюся кнопку «ГЛ. ПР. Б.».
— Привести в действие правый борт, — приказал Кэнби. Едва Петерсон коснулась кнопки, как ее цвет сменился на желтый, затем тотчас же на зеленый.
— Привести в действие правый борт, — эхом повторила Петерсон.
— Правый борт свободен, — доложил О'Коннор. Этот спокойный, погруженный в свой собственный мир превосходный пилот из-за густой бороды казался невысок ростом.
Через гиперэкраны Кэнби посмотрел на пустой причал.
— Проверка систем, — бросил Кэнби, охваченный волнением, которого не испытывал уже много лет. И, безуспешно пытаясь убрать с лица улыбку, включил управление гравитонного двигателя правого борта.
После завершения рутинной серии проверок Кэнби передвинул рычаг гравитонной энергии на «холостой ход», а рычаг направления — на «нейтральное». Затем, исходя из опыта тысячи летных часов, на дюйм приоткрыл правый регулятор тяги, выбрал «НАЧАЛЬНОЕ» энергопитание и «ВНУТРЕННИЙ» энергоисточник, включил гравитонное ускорение, а также коснулся трех из пяти пусковых тумблеров. Посмотрев на экран, Кэнби увидел, как искрящиеся электрические разряды начали обвивать перепускные клапаны турбокомпрессора — двигатель готов!