— Кого еще нет? — спросил он.
— Все здесь, — ответила Петерсон, вытирая ботинки. — Ждали только тебя.
— Хорошо, хорошо, — буркнул Кэнби, тоже тщательно вытирая обувь.
На половине крутой лестницы в рубку он взглянул на часы — до запланированных испытаний оставался еще почти час. То, как все работали, не жалея себя и недосыпая, показывало настоящую преданность делу.
— Ребята здорово волнуются. — Петерсон локтем пихнула капитана в бок.
— Знаю, — ответил Кэнби, вылезая на палубу рубки.
— Значит, полетим?
— Обещания тут неуместны, Лейла! — сказал он, проходя вперед и приветствуя летный экипаж. — Когда корабль будет готов — по моему мнению, тогда и полетим, не раньше.
Оба заняли свои места. Кэнби обернулся и посмотрел Петерсон в глаза.
— Тебе все ясно?
— Извини, Гордо, — проговорила Лейла. Изучая бегущие по экранам дисплеев потоки информации, Кэнби покачал головой.
— Хорошо, — произнес он, не отрывая глаз от консоли. — Пожалуй, у меня еще меньше терпения, чем у остальных. Но, помимо этого, я принимаю решения, которые могут погубить нас всех. Поэтому…
Пожав плечами, Кэнби повернулся к Чангу О'Коннору:
— Раз все на месте, давайте перейдем к проверке. Следующие полчаса экипаж выполнял уже изрядно надоевшую предполетную проверку систем, а затем медленно перешел к инженерной отладке. Наконец Кэнби поднял голову, бросил взгляд на покрытые дождевыми каплями гиперэкраны и еще раз обернулся к Петерсон.
— Похоже, мы готовы сойти на воду, Лейла. Вели такелажникам опустить нас.
— Есть, командир, — ответила Петерсон и обратилась к изображению Джефа Эдмонсона, начальника причала.
Наконец огромный стропильный шпиндель наверху начал поворачиваться, а корабль — приближаться к воде. С другой стороны стояли с длинными швартовыми, обернутыми вокруг кнехтов, такелажники, готовые натянуть провисший трос, когда корабль окажется на воде.
Кэнби уже начал проверку.
— Альтиметры? — спросил он.
— Установлены и перепроверены, — ответил О'Коннор так, словно подготовил ответ еще год назад.
— Данные по G-волне?
— Девяносто один и восемьсот.
— Дефекты отбора напряжения?
— Девяносто два, тридцать восемь и один — пятьдесят один, — доложил О'Коннор.
— Стартовое давление?
— Девяносто один пятьдесят. Подгенераторы включены и стабильны.
Кэнби снова посмотрел в гиперэкраны. Теперь такелажники находились всего в нескольких футах внизу. Корабль был почти на плаву.
— Гравитационный тормоз?
— Установлен.
— Гиперкоммуникация?
— Подключена.
— Мы на плаву, — доложила Петерсон. Снаружи ослабли стропильные тросы, такелажники крепили концы к берегу.
— Осмотри повнимательнее швартовочные купола.
— Готов, командир? — спросил О'Коннор. Кэнби посмотрел на носовую часть. Дождь прекратился, но Чесапик по-прежнему покрывали пенистые гребни волн.
— Включить правый борт, — приказал Кэнби.
— Есть включить правый борт.
Вскоре оба больших гравитонных двигателя загрохотали вхолостую, подтверждая, что последние несколько недель их не зря окружали заботой и вниманием. Кэнби проверил оба пирса, на которых стояли такелажники, готовые взяться за тросы. С улыбкой он решил, что все действуют вполне профессионально. За кратчайший промежуток времени Легион прошел долгий путь — отличное доказательство того, как сильно эти забытые всеми воины хотели нет, жаждали — изменить свою жизнь.
Кэнби включил переговорное устройство.
— Запечатать защитные переборки и люки, — дал он команду по всему кораблю.
— Есть запечатать защитные переборки и люки Один за другим красные индикаторы на дисплее герметичности превратились в зеленые, пока не остался красным лишь один — возле «ГЛАВНОГО ЛЮКА». Затем этот индикатор тоже позеленел. Корабль был загерметизирован.
— Занять стартовые места! — отрывисто бросил Кэнби. Несколько секунд он слушал грохот ботинок по лестнице, затем рубка замерла.
Кэнби повернулся к О'Коннору и с усмешкой спросил:
— Что-нибудь еще?
— Только гравитационное переключение, — заверил О'Коннор.
Кэнби кивнул.
— Всем загерметизировать боевые скафандры, — приказал он, опуская щиток и запечатывая его. Затем перевел переговорное устройство в положение «ТОЛЬКО СКАФАНДРЫ» и развернулся в кресле, чтобы оглядеть рубку. Все были в шлемах и с опущенными щитками.
— Загерметизировать боевые скафандры, — повторил Кэнби и посмотрел в гиперэкраны. Снова зарядил сильный дождь.
— Переключение внутренней гравитации, — произнес командир, касаясь сенсора, который быстро поменял цвет с зеленого на желтый.
Кэнби не обратил внимания на ненадолго возникшее у него головокружение.
— Внутренняя гравитация, — продублировал О'Коннор.
— Ладно, — отозвался Кэнби. — Назвался груздем… Он осторожно перевел двойные регуляторы тяги вперед, слегка наклоняя корабль влево, чтобы компенсировать действие ветра. Внимание Кэнби привлекло какое-то движение по левому борту. Может быть, просто показалось?..
— Пеленг контакта ровно два и семьдесят пять сотых градуса, скорость двадцать пять узлов, — предупредил Тим Томпсон.
Кэнби рассеянно кивнул.
— Понял. Пеленг контакта ровно два и семьдесят пять сотых градуса, девятьсот метров, курс три и пятьдесят пять сотых градуса, скорость двадцать пять узлов.
Он легонько направил гравитационные тормоза корабля в каскады воды из-под носа «Смерти», затем развернулся по ветру и сохранил позицию. Постепенно из серости с левого борта возник какой-то крупный угловатый предмет. Им оказалось старое буксирное судно с прикрепленными к нему тремя огромными баржами. Судя по кружившим вокруг тучам чаек — заполненными контейнерами с мусором.
— Пожалуй, замучаешься отмывать корабль, если налетишь на такую штуку, командир, — скорбным голосом заметила Петерсон.
— Да уж, — усмехнулся Кэнби, глядя как огромные баржи проплывают мимо. — Пока с этим удовольствием повременим.
Когда вокруг стало чисто, он оглядел рубку — казалось, все были готовы — и начал выходить из бухты. К тому времени, когда они достигли фарватера и повернули на север, против ветра, дождь прекратился. Кэнби постоянно придерживал гравитационные тормоза. Наконец он их ослабил, и корабль двинулся вперед с высоко поднятым носом, пока Кэнби снова не взялся за регуляторы и судно не улеглось на воду. Он сразу заметил, что один из двигателей не вернулся к холостому ходу.
— Что с регуляторами?
Петерсон установила верньеры, и пульсирующие двигатели опять перешли на работу вхолостую.
— Прошу прощения, — извинилась Петерсон.
— Ничего, — пробормотал Кэнби, сосредоточившись на считывающих устройствах.
Его первая экскурсия по заливу на самом деле представляла собой четыре коротких пробега, во время которых он набирал скорость примерно до шестидесяти узлов, сбрасывал ее, проверяя рулевое управление, а затем снова двигался на высоких скоростях. Совершая второй бросок по ветру, Кэнби улыбнулся — корабль слушался управления, реагируя на рули так же быстро, как и тренажер.
Правая рука еще раз передвинула регуляторы тяги, пока левая легко скользила по пульту ориентации. Два больших двигателя в первый раз загрохотали на полной стартовой мощности, корабль устремился вперед, набирая шестьдесят узлов, затем ускоряясь до семидесяти… восьмидесяти… девяноста узлов. Корпус несся уже по самым верхушкам волн, и корабль устремился было в воздух, но Кэнби оставил его в прежнем положении. После нескольких километров он с удовлетворением прибрал регуляторы тяги. Пробег удался. Когда корабль снова развернулся в направлении ветра, Кэнби почувствовал, как кто-то тронул его за руку.
— Ну и? — спросила Петерсон невнятным из-за шлема голосом. — Как он тебе?
— Недурно, — сообщил Кэнби. — И даже очень.