— Ладно, ребята, тогда смотрите в оба. Сомкнитесь ближе ко мне: «Война» — на моем крыле, «Чума II» и «Голод» — с правого борта. Полетим справа от «KV». И если Флот снова нападет, помните: «388» теперь на нашей стороне.
Часа через три «Смерть» вместе с «KV388», по обеим сторонам носа которого значилось «SW 799», добралась до крупного астероида. «Война», «Чума II» и старик «Голод» встали рядом, разделенные двумя «KV388».
Все еще не пришедший в себя, Кэнби в одиночестве сидел в рубке, ломая голову над вопросом: зачем Имперскому Флоту понадобилось на него нападать? И каким образом именно в этой точке оказались их главные корабли?
Атака вряд ли была случайной. Космос слишком велик для подобных совпадений. Кроме того, крупные корабли стреляли и по Кэнби, и по пиратам. Он бы еще понял, если бы только по пиратам… Но кому, кроме нажитых недавно «врагов», нужно убрать с дороги легионеров? А главное, почему такую задачу выполняет Имперский Флот?
Затем возникал вопрос, каким образом Флот вычислил место нападения. Кто посвятил их в планы Кэнби? Кто, кроме легионеров, вообще мог о них догадываться? Кэнби не распространялся о своих планах за пределами Легиона, за исключением Тенниел, а она никогда бы…
Неприятные мысли прервал пиратский корабль, который с шумом герметизировал переход к стыковочному люку «Смерти». Кэнби стиснул зубы неужели опять что-то стряслось? От пиратов требовалось немалое великодушие, чтобы они смогли смириться с нападением. Кто знает, что выкинут эти флибустьеры. Да, они объединились с Кэнби против общих врагов, однако… Что ж, будь что будет. Если пират что-то замышляет, семь кораблей, без сомнения, начнут палить по своим ближайшим соседям, и все они сгорят.
Неожиданно с лестницы в рубку раздались тяжелые шаги.
— Командир Гордон Кэнби, — прогремел низкий голос, — я вношу небольшое мирное предложение!
В Лондоне Рональде как раз вернулся с новой постановки оперы двадцатого столетия «Эйнштейн на пляже», написанной Филиппом Глассом, когда в комнате с голофоном в руках появилась миссис Тимптон.
— Прошу вас, мой господин, — проговорила она. Ренальдо взял голофон, бросил на нее небрежный взгляд, а затем пальцем поманил женщину в комнату.
— Раздевайся, — приказал Ренальдо и включил дисплей, на котором показалось изображение… Евы Толтон.
Граф с надеждой ждал звонка от Дэвида Лотембера — так ждал, что иногда пропускал лучшие оперные партии. Но Толтон? Ренальдо нахмурился — в его голове зародились первые смутные подозрения.
— Слушаю, — бросил он.
Женщина казалась испуганной и смотрела куда угодно, только не на него.
— Э-э… — выдавила она.
— Толтон, мать твою! — рявкнул Ренальдо, показывая на Тимптон, раздевающуюся за его спиной. — Неужели не видишь, что я занят?
— Э-э… да, мой господин, — ответила Толтон и, взглянув за его плечо, покраснела. — Я вижу, что вы… з-заняты.
— Тогда не отнимай у меня время. Как с пиратами? Флот расправился со всеми? И почему не позвонил твой тупорылый Лотембер?
— Э-э, министра Лотембера… вызвали на с-совещание в верхах, мой господин. Он п-поручил звонок мне.
— Для этого засранца Лотембера ни одно совещание не может быть важнее меня! — прорычал Ренальдо, ожидания которого начали омрачаться сомнениями. — Ну, так что там у вас в конце концов с пиратами? Смотались, наверное?
— Н-некоторые из них — да, — промямлила Толтон.
— Некоторые, — передразнил ее Ренальдо, закрывая глаза и сердито сжимая губы. Он набрал в грудь побольше воздуха. — А что наемники? Они кого-нибудь ухлопали?
— Некоторых…
— Иисус и Мария с Иосифом! — обреченно прошептал Ренальдо.
Вот почему звонил не Лотембер — его «улучшенный» Флот снова завалил задание, и министр просто боялся.
Изо всех сил стараясь успокоиться, Ренальдо смерил Толтон злобным взглядом.
— Назови цифры, — потребовал он. — Во-первых, сколько там было пиратов?
— Четыре пиратских корабля, мой господин, — ответила Толтон, избегая встретиться с ним глазами.
— И сколько уничтожено?
— Один, м-мой господин, — призналась она, — и один получил повреждения. Ренальдо закусил губу.
— Значит, остальные три скрылись?
— По общему мнению, да, мой господин.
— По общему мнению?! — вскипел Ренальдо. — Неужели никто не знает точно? — В ярости он скрипнул зубами. — Проклятие, соедини меня с тем адмиралом эскадры. Она мне за все ответит!
Толтон лишь молча смотрела на него, словно выхваченная фарами лань.
— Ну?
— М-мой господин, — выдавила Толтон, — связаться с адмиралом Вольпе теперь не представляется возможным.
— Что она еще отмочила — сбежала с придурком Лотембером? — язвительно спросил Ренальдо.
— Э-э, не совсем так, мой господин, — судорожно сглатывая, промолвила Толтон. — Адмирал Вольпе… — погибла, когда были уничтожены два боевых крейсера.
Ренальдо закрыл глаза, стараясь постичь размеры последнего бедствия своего Флота.
— Ты имеешь в виду, что не только большинство пиратов сбежали, но они еще и уничтожили два новых боевых крейсера?
— Э-э, не совсем так, мой господин, — проговорила Толтон почти шепотом. — Боевые крейсеры уничтожены пиратами и наемниками вместе.
— Кем уничтожены?!
— Пиратами и наемниками, мой господин.
— То есть… они объединились для совместных действий?! — спросил Ренальдо, на которого холодным облаком стал опускаться страх.
— Мне сообщили именно так.
— Пресвятая Дева!.. А сколько скрылось наемников?
— Ч-четыре, мой господин.
Ошеломленный, Ренальдо мог лишь покачать головой. Четыре из шести, да еще объединившись с тремя кирскианскими дьяволами!.. Рыча, как дикий зверь, граф с размаху хватил голофоном по стене. Внезапно взглянув на Тимптон, он обнаружил, что ему противны ее седые волосы и обвисшая грудь.
— Вон отсюда, старая ведьма! — заверещал он. — Вон!
Когда Тимптон ушла, Ренальдо уселся в мягкое кресло и достал из ночного столика горсть шоколадных конфет. Набивая ими рот, граф начал покрываться потом от смешанного чувства ярости и страха. Как только кирскианцы и наемники получат возможность обсудить создавшееся положение, они неминуемо догадаются, кто виноват в их бедах.
Ренальдо промокнул пот платком. До сих пор он имел дело с одними пиратами, теперь же навлек на себя еще и гнев весьма деятельных наемников Тенниел! Конечно же, им захочется отомстить — так же как и пиратам.
По щекам Ренальдо, запихнувшего в рот еще одну порцию конфет, заструились слезы отчаяния. Поистине, наступил черный день.
Кобир нерешительно шагнул в рубку корабля наемников, держа в левой руке литровую бутылку водки и две стопки. Прежде Кобиру еще не приходилось бывать внутри «DH98», но капитан достаточно «пообщался» с ними, чтобы у него создалось уважение как к кораблям, так и к людям, которые ими управляли.
От главного пульта отошел единственный член экипажа и направился к корме — как с облегчением отметил Кобир, без бластера. Синие глаза коренастого незнакомца смотрели открыто и уверенно. Протянув правую руку, Кобир пошел ему навстречу.
— Меня зовут Николай, — представился он, сжимая поданную ему ладонь и пристально заглядывая в лицо хозяина рубки. — Я кирскианец — или, во всяком случае, был им, когда этому доминиону разрешали существовать. Возможно, нам уже приходилось встречаться с вами… прежде.
— А точнее, в предыдущих жизнях, Николай Кобир, — ответил наемник, улыбаясь в ответ на улыбку пирата. — Меня зовут Гордон Кэнби, и я уверен, что мы уже встречались. Наверное, неподалеку от Мегиддо в течение последних дней?
Кобир кивнул.
— Вероятно, возле Корис-19? — спросил он, когда с лестницы донеслись оживленные звуки — это подходили кирскианцы с водкой.
— Некоторые из нас надеялись, что вы куда-нибудь слиняете, — продолжал Кэнби. Кобир одобрительно кивнул.