— Мазилы! — морпех грозно вскинул кулак, заложил очередной вираж и снова вытянул руку с фигойв сторону лучников и нескольких мужиков в доспехах, столпившихся на носу догонявшей их на веслах квинкеремы. — Не родилось еще удальцов, чтобы Леху Ларина и Федора Чайку живьем взять!
Федор бросил взгляд на остальной караван судов — тот шел своим ходом, не обращая внимания на гонки. Видимо, его хозяин решил, что одной квинкеремы вполне хватит, чтобы разобраться с утлой лодчонкой каких-то сумасшедших моряков. Однако лодка этих самых моряков продолжала закладывать виражи, успешно уходя от преследования.
— Что, взяли?! — морпех старательно подкопил слюны и выразительно харкнул в сторону неповоротливого врага. — Больше не увидимся!
Ларин резко, с глубоким креном, переложил руль на левый борт, уходя от квинкиремы под ветер — и в этот миг громко хлопнул один из шкотов. Обрывок веревки свистнул над головой, парус заполоскался, лодка качнулась с боку на бок — раздался предательский треск, и мачта, преломившись у основания, рухнула в воду вместе с парусом. Палуба ушла из-под ног, Чайка потерял равновесие, взмахнул руками, падая на спину, и окунулся в воду.
Федор очнулся от скрипа. Он лежал на какой-то дерюге со связанными руками и ногами. Прямо над ним, буквально в метре, поскрипывали и прогибались доски, по которым расхаживал кто-то тяжелый. В глаза посыпалась просмоленная труха, которой были законопачены пазы, и сержант зажмурился.
Голова болела. Глаз тоже. А что еще ожидать, когда тебе вместо рукопожатия, шерстяного одеяла и рюмки водки, полагающейся спасенному в море, без лишних разговоров въезжают в глаз оголовьем короткого меча? Потом связывают и бросают в узкий кубрик где-то на самом дне мокрого трюма, в котором кроме вонючих мешков с какой-то тухлятиной и крыс ничего нет. В общем, мирно войти в контакт с «киношниками» у морпехов как-то не получилось. Но на борт неизвестного корабля они все-таки попали. Хотя и не так, как рассчитывали вначале.
Мокрых рыбаков, вцепившихся в брошенную сверху веревку с узлами, втащили на палубу квинкеремы и, прежде чем они хоть что-то успели рассмотреть, оглушили крепким ударами по голове. Точнее — попытались. Но не зря ведь морпехи срочную служили. Сдаваться были не приучены. Даже усталый, в неудобном спасжилете, Федор успел разбросать троих мужиков, одетых в темно-синие кожаные доспехи с металлическими пластинами на груди. Но четвертый все же достал его, точным ударом массивной рукояти в бровь. Хорошо, не в висок.
За время ближнего боя Федор успел заметить короткую схватку в исполнении рядового, саданувшего ребром ботинка по колену ближайшего «спасителя». Еще одного Ларин вышвырнул за борт в полном боевом облачении и, отбиваясь затем сразу от троих, орал при этом благим матом:
— В очередь, сукины дети! Я вам покажу морскую пехоту!
Однако «киношники» взялись за щиты, прижали бравого солдатика к борту, оглушили древком копья, связали и бросили в трюм корабля, догоняющего остальной караван.
Леха опять очнулся вторым. Подергался, попытался освободиться от веревок, но вскоре затих. Понял, не судьба. Спеленали пленников на совесть, вполне профессионально. Потом заметил Федора, подкатился ближе, изловчился и прислонился спиной к борту в двух шагах.
— Как думаешь, сержант, что это за мужики? — спросил Леха, перекосившись на бок и сплюнув кровавую слюну. — На богатеньких любителей истории не сильно похожи. Больно ловко дерутся.
При «спасении» ему, кажется, выбили пару зубов, и он теперь сильно шепелявил. Но от этого не выглядел особенно расстроенным. И сразу было видно, что намеревался вернуть должок обидчикам при первом же удобном случае. У Федора зубы остались целы. Повезло. И, в отличие от Лехи, он в драке много не разговаривал. Просто валил «киношников» одного за другим, пока самого не свалили.
— Да и вообще, где это мы? — продолжал изумляться Леха. — Больно странно все как-то. Ни фонарей не видно, ни антенн, ни лебедок. Ладно, пусть они древнюю баржу восстановили. Но без сигнальных огней все равно ходить нельзя, правила навигации запрещают. Обязаны быть. На носу, на мачте, на корме. Кто этих кретинов вообще из порта выпустил?
— Не знаю, — ответил Федор, превозмогая головную боль. — Главное, мы на корабле. Время покажет…
Он прислушался. К методичным скрипам шагов над головой добавился резкий переливчатый свист, словно кто-то дул в боцманскую дудку, затем скрежет дерева о дерево и отчетливый всплеск. Совсем рядом. Затем корабль замедлил ход.