— Это че такое? — спросил Джей Си. — Эй, Ахмед. Ты же не собираешься взорвать самолет, правда ведь?
— Меня зовут Калиани, — ответила она. — И я совершенно определенно не собираюсь ничего взрывать.
— Оу, — произнес Джей Си, — какое разочарование. — И, закрыв глаза, он откинулся назад. Скорее притворившись, что закрыл глаза, потому что через щелочку прикрытых век одним глазом все-таки продолжал наблюдать за Калиани.
— Зачем мы его держим? — спросила Айви, потягиваясь и прогоняя дремоту.
— Вы вертите головой по сторонам, — сказала Моника. — Мне кажется, я пропускаю целую дискуссию.
— Так и есть, — ответил я. — Моника, познакомьтесь с Калиани. Новый аспект, для которой мы держали свободное кресло.
Широко улыбаясь, Калиани бойко протянула Монике руку.
— Она не видит тебя, Калиани, — сказал я.
— Ой, точно! — Калиани закрыла лицо ладошками. — Извините, мистер Стив. Для меня все это так ново.
— Все в порядке. Моника, Калиани будет нашим переводчиком в Израиле.
— Я лингвист, — сказала Калиани кланяясь.
— Переводчиком… — промолвила Моника, взглянув на книгу, которую я убрал. Книгу о лексике, синтаксисе и грамматике иврита. — Вы только что выучили иврит?
— Нет, — ответил я. — Я просмотрел книгу, и этого было достаточно, чтобы вызвать аспекта, знающего язык. Я в языках полный ноль.
Я зевнул, раздумывая, достаточно ли будет для Калиани оставшегося времени полета, чтобы выучить еще и арабский.
— Докажите, — попросила Моника.
Я поднял бровь.
— Я хочу это видеть, — сказала Моника. — Пожалуйста.
Вздохнув, я повернулся к Калиани:
— Как сказать: «Я хотел бы попрактиковаться в иврите. Не могли бы вы поговорить со мной на своем языке?»
— Хм… «я хотел бы попрактиковаться в иврите» звучит как-то криво. Может, «я хотел бы усовершенствовать мой иврит»?
— Давай так.
— Ани роцех лесхапер эт ха'иврит шели, — проговорила Калиани.
— Черт, — сказал я. — Хрен выговоришь.
— Следим за языком! — отозвалась Айви.
— Это не так трудно, мистер Стив. Вот, попробуйте. Ани роцех лесхапер эт ха'иврит шели.
— Ане роте зили шапер хап… ер хав… — сказал я.
— О, боже, — пробормотала Калиани. — Это… это ужасно. Может, по одному слову?
— Хорошая идея, — ответил я, махнув стюардессе, той, которая перед началом полета рассказывала о правилах безопасности на иврите.
— Да? — улыбнулась она нам.
— Эээ… — начал я.
— Ани, — терпеливо сказала Калиани.
— Ани, — повторил я.
— Роцех.
— Роцех…
Потребовалось немного времени, пока в итоге я с этим справился. Стюардесса даже поздравила меня. К счастью, перевести ее ответ на английский было намного проще. Калиани переводила довольно бегло.
— О, у вас просто ужасный акцент, мистер Стив, — сказала Калиани, когда стюардесса ушла. — Мне так стыдно.
— Мы будем работать над этим, — ответил я. — Спасибо.
Калиани улыбнулась мне и обняла, затем попыталась обнять Монику, которая ничего не заметила. Наконец индианка заняла место рядом с Айви, и они принялись оживленно болтать, что позволило мне расслабиться. Когда мои галлюцинации ладят между собой, это всегда облегчает мне жизнь.
— Вы уже знали иврит, — обвинила меня Моника. — Вы знали его еще до полета, а последние пару часов просто освежали память.
— Верьте во что хотите.
— Но это невозможно, — продолжила она. — Человек не может выучить абсолютно новый язык за пару часов.
Я даже не стал ее поправлять и говорить, что я его и не выучил. Если бы я его знал, у меня не было бы такого ужасного акцента, и Калиани не было бы смысла говорить мне слово за словом.
— Мы летим в погоне за камерой, снимающей прошлое, — сказал я. — Неужели в это поверить легче, чем в то, что я так быстро выучил иврит?
— Ладно, хорошо. Притворимся, что так и есть. Но если вы способны учиться так быстро, то почему вы до сих пор не знаете все языки — да вообще все?
— В моем доме для этого недостаточно комнат, — ответил я. — По правде говоря, Моника, я ничего этого не хочу. Я с радостью бы освободился от всего этого, и моя жизнь стала бы намного проще. Иногда я думаю, что все они сведут меня с ума.
— Так вы… не сумасшедший?
— Боже, конечно, нет, — ответил я и посмотрел на нее. — Вы этого не признаете.
— Вы видите людей, которых нет, мистер Лидс. С таким фактом трудно смириться.
— И, несмотря на это, у меня хорошая жизнь. Скажите мне вот что. Почему меня вы считаете сумасшедшим, а человека, который не может удержаться на работе, изменяет жене, который не может держать себя в руках, вы называете нормальным?