— Что ж, если из моего прошлого ты не вынес этот урок, скажу прямо: когда у тебя есть выбор между честным словом пленника и рычагом давления на него — выбирай рычаг давления.
Спорить здесь было не о чем.
Они еще долго сидели бы в молчании, если бы Райз, наконец отогрев руки, не обратился к Каре:
— В чем дело?
— С чего ты взял, что что-то не так?
— Забыла, что я вижу чужие эмоции?
Къярт удивленно приподнял брови, когда Кара посмотрела на него, словно ища поддержки.
— Меня тоже по началу раздражало, — признался он. — Но со временем привыкаешь.
Кара понимающе кивнула.
Райз продолжал ждать ответ, всем своим видом выражая, что не отстанет, пока не получит свое.
— Просто гадко на душе, — Кара завозилась в кресле, надеясь спрятаться в нем от мира вокруг. — Сначала узнать, что один из представителей высшего сословия, которому Братство оказывало редкое доверие, оказался некромантом, а второй — его призванным. Потом самой стать такой же…, — она замешкалась, подбирая слово, — такой же нечестивой. И в итоге выяснить, что само Братство, оплот человечества, бессменный страж, заключает тайные союзы с врагом. У людей не осталось ничего святого, да? Никаких границ?
Она болезненно нахмурила брови и умолкла.
— Дела, — протянул Райз. — Ладно Къярт — святая наивность, но с чего тебе-то считать, что общество совершенно? Вешать все грехи на некромантов, и боготворить паладинов…
— И как бы ты поступил? — с вызовом спросила Кара.
— Так же, как однажды уже советовал Къярту: не награждал бы людей добродетелями, которые им не свойственны. И уж точно не сокрушался бы, найдя подтверждение их отсутствия. Братство не идеально: есть идейные бойцы, положившие жизнь на борьбу, которой не будет конца — вроде тебя; а есть те, кто делает на таких дураках, как вы, состояния. Уж для наследницы состоятельной семьи такие вещи должны быть очевидны.
— Райз! — Къярт в непонимании уставился на него.
Тот едва дернул бровью. Тряхнул волосами. Поднялся с кресла.
— Извини, — он посмотрел на Кару. — Не забивай себе голову всякой ерундой. Важно не кто ты и откуда, а как и куда идешь. Я вот иду проветриться.
На его лице снова появилась привычная улыбка, с которой он и покинул гостиную.
Кара тоже не стала засиживаться. Не задержался надолго и Къярт. Погасив огонь в камине, он отправился следом за девушкой, но нашел ее куда раньше, чем ожидал.
Она стояла у окна, выходящего на задний двор, и не отрывала взгляд от чего-то по ту сторону обледеневшего стекла. Помедлив, Къярт подошел к ней.
На улице шел снегопад. Крупные, похожие на клочки ваты, белые хлопья сыпались с неба, покрывали траву и плечи стоящего посреди двора Райза. В одной рубашке, запрокинув голову, он смотрел в небо.
— Чего это он? — словно бы нехотя спросила Кара.
— По нему не скажешь, но Райз готов любоваться всем на свете. Видела бы ты его в первое время, после того, как Фелис призвал нас, — Къярт осекся, поймав себя на том, что мысли о тех днях больше не вызывают в нем неприятия. Скорее наоборот. — А сейчас вот — снегопад. Последний раз он видел его еще в детстве.
— Почему в детстве? После жил на юге?
— После жил под землей.
Кара больше ничего не спрашивала, а Къярт не мог оставить все вот так, как есть. И какая муха укусила Райза, из-за чего тот заговорил с Карой в таком тоне, и это при его-то отношении к ней?
— Не злись на него, — Къярт все же решился сказать то, что крутилось на языке. — Пусть порой Райз и ведет себя, как циничный засранец, но он — хороший человек. Один из лучших, что я знал. Думаю, на его родине его считают героем.
Кара посмотрела на Къярта с вопросом в глазах.
— Он посвятил жизнь тому, чтобы защитить ее от захватчиков, собиравшихся перебить местное население. И как он защитил свою родину, так защитит и твою.
А ведь в его голове эти слова звучали не так приторно.
Кара хмыкнула.
— Не перестаю удивляться, как вы двое не упускаете ни одной возможности повздорить и при этом не перестаете выгораживать друг друга.
В молчании они оба смотрели на, казалось, превратившегося в статую Райза. Словно бы почувствовав чужое внимание, тот повернул голову, встретился c Къяртом взглядом и улыбнулся.
— 15 -
В морозном воздухе медленно кружащиеся снежинки казались чем-то воистину волшебным — тем, чья жажда движения смогла преодолеть холод, в котором застыло даже время.
Снег скрывал землю, деревья, дом, в окнах которого бледно горели свечи. Если бы не они, Райз и вовсе счел бы, что снова оказался на острове Республики. Тогда он тоже любил стоять во дворе, смотреть в темно-синее небо и считать падающие хлопья. Только в те времена белизну вокруг освещал не слабый свет свечей, но яркий, порожденный электрическими лампами высотки Дома. Да, сейчас разница в свете была единственным существенным различием.
Райз посмотрел в сторону дома, туда, где за скованным изморозью окном стояли Къярт с Карой, и улыбнулся.
Улыбаться. Нужно улыбаться, даже если такого желания совершенно нет. Он и так оступился, проявив излишнюю резкость. Благо, Къярт не настолько дотошен и подозрителен, чтобы придать этому большое значение. Главное, не совершать других ошибок.
Райз снова посмотрел в небо.
Он понял, что что-то не так, еще когда Къярт перехватил контроль над Шии-то. Что-то не так кроме того, что в тот момент некая сила едва не вытащила его желудок через горло. Но с физическим недомоганием печати справились на раз, чего нельзя было сказать о вещах куда более серьезных и опасных.
Сначала Райз не понимал, что происходит. Он бы и вовсе ничего не заметил, если бы не был уже знаком с ощущением, что он не один в своей голове. Искривленное восприятие окружающего мира, спонтанные порывы, словно бы продиктованные чужой волей — сначала эти изменения были едва заметны, но к концу вечера Райз уже отлично различал пришедшие извне импульсы.
Проклятие на душе Шии-то. Когда Вильма только обмолвилась о странном поведении Осмельда, Райз отложил догадку в сторону: на тот момент почва для предположений была слишком хлипкая. Но затем парень пришел в себя, заговорил о проклятии, и с тех пор Райз видел его проявления в каждой спонтанной мысли, точно ипохондрик — смертельную болезнь в малейшем недомогании.
Полчаса на отрезвляющей разум холодрыге — и Райз взял себя в руки. Он всю свою прошлую жизнь оттачивал навык разделять свое от навязанного, сопротивляться, отсекать. Несколько месяцев без практики не могли стереть накопленный опыт.
Почему проклятие, которое должно было ударить по Къярту, перешло на него? Ведь составленная Ашшей печать работала только с физическими повреждениями. С другой стороны, возможно, проклятие действительно прицепилось к Къярту, но воздействовало на физиологическом уровне, что расценивалось зеркальной печатью как вред организму. Но что на уровне биохимии могло дать четкое указание «служи Орде»? Как бы там ни было, он это указание получил, впрочем, как и в свое время указание «служи друидам» и множество прочих, исковерканных или же и вовсе проигнорированных им.
Райз не собирался ставить Къярта в известность. Во всяком случае, не сейчас. Даже если его подозрения окажутся обоснованными, нечего поднимать панику раньше времени.
Не планировал он и избавляться от Шии-то. Возможно, это избавило бы его от влияния проклятия, а возможно, и нет. Но пока метаморф представлял ценность, а ситуация находилось под контролем, от кардинальных шагов лучше было воздержаться.
Единственное, чего опасался Райз — что на следующее утро в его теле проснется не он, а кто-то другой. Если проклятие продолжить набирать силу, по пробуждении он может оказаться не готовым к случившемуся за время сна скачку. Так он провел ночь в полудреме, спохватываясь всякий раз, когда его разум понимал, что его затягивает в глубокий сон.
Охотники вели себя смирно. Угроза жизни Вильмы оказалась действенным средством, и даже Хаук, которому наверняка вставили мозги, ограничивался одними только враждебными взглядами.