Оставалась призрачная надежда на то, что сообщения эпистолярия Мелмоха достигнут библиариев из братских Орденов. Кнут положил ладонь на угловатые края рукоятки гладиуса. Он все еще надеялся на то, что братья, все же, прибудут и изменят исход битвы. Труп-капитан не хотел обнадеживать братьев Сдирателей такой призрачной вероятностью, хотя подозревал, что в сердце каждого из них все еще теплится надежда. Однако сейчас они были одни и противостояли целому цунами кровожадных маньяков.
Ожидание тяготило защитников мира-кладбища. Своим улучшенным слухом Кнут смог расслышать нервное царапанье цертусийцами курков их оружий, бешенный ритм сердец сервов, занявших оборонительные укрепления и глубокое, уверенное дыхание Сдирателей в их боевых шлемах. А затем он увидел это. Первые признаки Злобокоста, мученики Хаоса, пушечное мясо. Тела двигались сквозь некроплекс, бегом сокращая дистанцию до Обсеки, укреплений и встречи со своей смертью.
Кнут выругался. Он тут же узнал нападавших. Одержимые жители мира-кладбища. Жертвы «злобной лихорадки», расползавшиеся по планете в преддверье прибытия кометы Килер. Мужья, матери, дети. Все - цертусийцы. Словно огонь мотыльков, Обсека притягивала несчастных, превратившихся в маньяков. Керш почувствовал их желание убивать. Он ощутил, как напряглись Похоронная Гвардия и наспех созданная им милиция, увидев своих земляков: соседей, друзей, членов семьи.
Он чувствовал, как ярость вскипает в нем, его ненависть к служителям темных богов и их тактике. По вокс-частотам поступали аналогичные подтверждения. Громовой Ястреб «Импунитас», кружащийся высоко в небе, также докладывал о приближающихся целях. Устремив взгляд в небо, труп-капитан наблюдал мерцание звезд. Демонические отродья неслись к ним с неба на своих оперенных крыльях.
Керш смотрел, как к периметру надвигается «живая» лавина. Он ненавидел себя за приказ, который собирался отдать. Сдиратель не мог позволить тратить тяжелые боеприпасы на это пушечное мясо, но и дать возможность толпе добраться до баррикад и устроить резню в рукопашной он тоже не мог.
- Всем боевым братьям и сестрам битвы – приказываю огонь не открывать, - приказал труп-капитан. – Тяжелые орудия – аналогично. Гвардейцам и милиции – открыть беглый огонь.
Первые хлопки выстрелов прозвучали неуверенно, затем - спорадические лучи и потрескивание автопушек и стабберов. Сложный кладбищенский ландшафт, не ставший серьезной преградой для демонов варпа в предыдущей битве, стал достаточным препятствием для продвижения одержимых цертусийцев. С трудом пробираясь среди памятников, могильных плит и другой могильной архитектуры, они становились легкой мишенью для защитников. Даже церемониальная Похоронная Гвардия и наспех собранная милиция смогли вести достаточно плотный и эффективный заградительный огонь. Автоматические очереди скашивали тела, карабкающиеся по кладбищенским препятствиям. Тела с дырами от снарядов стабберов валялись рядом с поверженными демонами, став частью огромного трупного «ковра». Сверху послышались хлопки снайперских винтовок и отдаленный рокот тяжелых болтеров «Импунитоса». По воксу звучали координаты для штурма с воздуха. «Импунитас» и «Перчатка» пытались пробиться сквозь потоки демонической плоти, пока плеть Кетурах и отделение Контритус сообщало о падающих с неба поврежденных телах отродий варпа. Скауты Кетураха старались вовсю, поддерживая «Громовые Ястребы» концентрированным огнем из снайперских винтовок. Подстреленные демоны падали прямо среди узких улиц города и на шпили башен, словно насекомые от удара мухобойкой.
Из рядов Имперских войск раздался леденящий кровь крик, и вооруженный дробовиком ополченец, покинув свой пост, стал расстреливать баррикады. Пока ближайшие гвардейцы и местные жители прятались за баррикадами, Кнут опустил руку на кобуру. В мгновение ока десантник выхватил оттуда свой «Марк 2». Не отводя глаз от хаоса, творившегося в некропликсе, Керш застрелил несчастного, поддавшегося одержимости. Прежде чем тело упало на землю, пистолет снова оказался в кобуре. Одержимый более не представлял угрозу для цертусийцев, но Керш явно дал понять, что при возникновении подобных случаев, их необходимо предотвращать быстро и решительно.
Перед баррикадами происходила настоящая бойня. На место каждого убитого одержимого вставал второй. Третий. Четвертый. Смрад смерти лишь распалял одержимых копателей, их жен и проповедников, и заставлял карабкаться на плиты с удвоенной силой. Среди одержимых появились и другие маньяки, жаждущие крови защитников. Керш заметил блеск клинков, вспышки выстрелов и татуированную плоть служителей Кровавого Бога. Он увидел провода, цепочки и шипы, обрамлявшие лица кхорнитов; вырезанные ножом символы Кхорна, желтые глаза, полные злобы, сжатые челюсти и кожу с доказательствами демонического покровительства. Регна-Рож. Анарханские Вепри. Рассвет Гелиона. Кругарианские Ренегаты. Мечники из Горнан Веналса. Тридцать второй полк Аттильских Предателей. Фратер Вульгариат. Некромундские «Бешенные» Восьмерки. Клан Гамибал Вессоринских Янычар. Пир Смерти. Поклоняющиеся Крови. И тысячи других: поддавшиеся скверне рабы-солдаты с бессчетного количества захваченных миров, гвардейцы-предатели, ополченцы-еретики, падшие наемники, пираты, дикие нелюди, культисты Хаоса. Все, с кем сражался Керш на полях миров, граничащих с Оком Ужаса. Все они полегли под клинками Сдирателей. Однако труп-капитан еще ни разу не видел такого количества маньяков Кхорна.
- Открыть огонь! – взревел Кнут.
Болтеры сестер битвы и его братьев присоединились к лазружьям и другим орудиям, в том числе тяжелым стабберам и автопушкам. Объединенная мощь защитников мира-кладбища добила остатки одержимых цертусийцев и сбила с ног передовые отряды культистов. Подгоняемые сзади маньяки не имели возможности отступать и отчаянно пытались удостоиться чести почтить своего Бога подвигами и смертью. Другие же устремлялись вперед, словно бешеные собаки, не контролирующие свою жажду. Их конец был одинаков: разорванные торсы, головы и оторванные конечности.
Керш стоял на обломках укреплений, держа в руках болт-пистолет. Те культисты, кому удавалось преодолеть стену заградительного огня, знакомились с выдающимися прицельными навыками труп-капитана. Керш казнил предателей-гвардейцев, аколитов, по собственной воле изуродовавших свои лица, и мутантов со скрытыми изменениями. Все они хотели его смерти, но в итоге получали лишь пулю в лоб. Пока Кнут справлялся с последователями Хаоса, стена одержимых подходила все ближе и ближе. Труп-капитан почувствовал перчатку на своем плече. Это был брат Мика, его боевой щит и болтер покоились на бронированном боку десантника.
- Ложись!
Мика с силой толкнул своего командира. Лишившись равновесия, труп-капитан упал на обломки укрепления, лицом вниз. Развернувшись он успел увидеть случившуюся катастрофу. «Импунитас».
«Громовой Ястреб» падал. Задев несколько шпилей пирамидальных крыш, корабль прошел сквозь башню-монолит и отделил крышу от приюта пилигримов. Боевую машину атаковал рой демонических фурий, и ее кабина оказалась полностью забрызганной их кровью. На какой-то момент все превратилось в вихрь, когда «Импунитас» врезался в поверхность своим носом, проделав борозду сквозь оборонительный периметр, «Громовой Ястреб» врезался в импровизированную огневую точку. Восстанавливая баланс, нарушенный силой удара, Керш почувствовал взмах крыла позади него.
Поднявшись на ноги, Керш увидел, как «Громовой Ястреб» смял культистов и одержимых цертусийцев. Боевая машин накренилась, и ее хвостовая часть стала тормозить «Импунитас», кроша могильные плиты, попадавшиеся на пути. Наконец, «Импунитас остановился», прислонившись единственным целым крылом к склепу. Некогда величавый корпус теперь представлял собой месиво с покореженными пластинами. Дым поднимался от десантного отделения, и единственный двигатель все еще был активен.
Разочарование и злость труп-капитана невозможно было передать словами. Ударив бронированным кулаком по земле, Сдиратель оскалился. Помимо катастрофической потери «Громового Ястреба» его часть периметра превратилась в руины. Огневые точки были уничтожены и теперь молчали, пропали Сдиратели и сестры битвы, бойцы похоронной Гвардии были разбросаны по земле и издавали протяжные стоны, две глубоких дыры зияли в зубчатых стенах.