Десантник расслабил плечи к всеобщему облегчению окружавших его сервов, и Эзраки улыбнулся.
— Всегда пожалуйста, брат…
Вефесда пересекла темное помещение и оказалась рядом с койками сервов. Хотя эти койки сложно было называть местом для сна, так как они представляли собой шкафчики, используемые технодесантниками для хранения машинных масел для дальнейшего использования в инжинариуме. Знак Механикум, нависавший над небольшим храмом, посвященным Омниссиии, Старый Енох использовал в качестве стола. Сенешаль был раздет по пояс, оголив сморщенную грудь. Старик аккуратно отложил сосуд с водой и бритвенный нож. Он покосился в отполированную секцию металла на свое дряхлое тело. Енох заставлял Вефесду полировать этот кусок металла до совершенного блеска. Девушка наполнила сосуд свежей водой. Сенешаль нанес на руку немного масла и стал натирать им свою щеку. Затем он взял лезвие и стал аккуратно сбривать бороду, периодически макая нож в воду. Неся контейнер, Вефесда поравнялась с Ореном, который, перевернув свой шкафчик, использовал его для подтягиваний. Его мясистые руки отрывали тело от земли и вытягивали его вверх. С каждым подтягиванием Орен издавал звук, похожий на свинячье хрюканье. Вефесда наклонилась к своему ящику и еще раз перебрала свою коллекцию пустых банок из-под мази. Она отобрала несколько наполовину использованных свеч.
— Во имя Катафалка, какого черта ты делаешь? — спросил Орен в перерыве между выдохами и вдохами, но Вефесда не отвечала.
Ничего не замечая вокруг, она пыталась зажечь свечи кремниевым стержнем. Орен прекратил подтягиваться и теперь наблюдал за своей сестрой.
— Я спросил, что ты делаешь? Отвечай, когда с тобой разговаривают.
Вефесда улыбнулась.
— Я лишь пытаюсь зажечь свечи.
— Где ты их достала?
— Обменяла у одного из сервов реклюзиама, — призналась девушка.
— И за что же?
— Так, мелочевка.
— Ты тупая грязнуля, — огрызнулся ее брат. — Я имел в виду, зачем?
— Для Кнута, — ответила она. — Отпраздновать его возвращение из Тьмы.
Енох издал звук, похожий на раздражительное ворчание. Орен зло пнул ботинком банки и свечки.
— Нет, здесь ты этого делать не будешь.
Вефесда стала собирать разбросанные свечи.
— Только потому, что он является тем, кем ты не станешь никогда, — прошептала она.
— Что ты сейчас сказала? — рявкнул Орен, его глаза налились кровью, а щеки покраснели.
Он приблизился к ней и угрожающе завис над сгорбленной фигуркой Вефесды. Енох прекратил бриться и что-то пробормотал. Орен не двигался, его грудь бешено вздымалась, а в глазах застыла ярость.
— Однажды, — проговорил он сквозь стиснутые зубы, — я хотел стать ангелом Императора и вырваться из этого болота. Но затем я понял, что в сто раз лучше служить единственному воину — Кнуту. Сдирателю, которому нет равных. Но сейчас все изменилось. Наш господин — фальшивый пророк. Падший ангел. Он покрыт кровью его братьев, которых он, возможно, убил сам. Мы наказаны. Тьма поглотила нас всех. Но знай одно, сестра, если бы я был Кнутом, я бы никогда не отдал бы Штигмартир так легко.
Из дальнего конца транспортного отсека раздался рев. Полубог требовал внимания. Старый Енох ускорился, стараясь поскорее завершить процесс бритья, а Орен отвернулся от сестры. Сенешаль умыл лицо водой и протер его сухим полотенцем. Он повернулся к Вефесде и одарил ее суровым взглядом. Швырнув ей в лицо полотенце, старик пробормотал слова отвращения и поплелся за Ореном, оставив дочь одну в окружении баночек и свечей.
Глава 2
Стигмученик
— Хватит! — голос Эзраки разнесся по всему пениториуму «Шрама», одновременно с треском плети.
Личные сервы Керша остановились, услышав команду апотекария. Орен колебался, побелевшие пальцы крепко стискивали рукоять «очистителя», окровавленная плеть валялась на полу, позади него. Старый Енох смотрел на своего господина, пока черты лица Керша постепенно расслаблялись, а глаза медленно открывались. Кнут бросил на сенешаля злобный взгляд. Старый Енох принялся бормотать что-то Орену, пытаясь донести до него недовольство Керша. Грудь ликтора тяжело вздымалась. Орен аккуратно свернул плеть и передал ее отцу для очищающих процедур и консекрации. Керш убрал ладони с холодной поверхности усиленного амрмапласта. Несмотря на то, что защитные пластины были плотно закупорены, оставалась небольшая щель, за которой виднелась пустота. Кнут повернулся к апотекарию, своей изодранной спиной — к щитам. Эзраки покачал головой, выражая недовольство порезами на теле космического десантника.