Прошел уже месяц с тех пор, как мы перешли под командование мастера. Сегодня был первый раз когда он решил испытать нас в деле. На нас неслась конница, мы стояли плечом к плечу, наклонив «острия» в их сторону, все как нас учили. По началу, когда двенадцать всадников только начали разгон, наша полусотня не сильно опасалась столкновения с ними. Но вот, всадники все ближе, все больше и приближаются все быстрее, и в сердце каждого из нас стал вползать страх. Отдаленный грохот копыт нарастает, и в тот момент, когда до удара остались считанные секунды, мы дрогнули и стали пятиться, а некоторые и вовсе показали спину. Как же мне стало стыдно, когда всадники буквально перед нашим строем свернули в сторону.
— Трусы! Засохшее семя Брукха! — неистовствовал Грен — будь это настоящий бой, вы были бы уже все мертвы! Конницу не остановят ваши спины, её остановят только копья!!! Стройсь!!!
Мастер конечно прав, но все же, это страшно, стоять на месте и смотреть, как на тебя надвигается лавина всадников. Пусть их там было всего двенадцать, но это не умаляло их грозного вида.
— Копья наклонить!!! — мы синхронно опустили наконечники, уперев пятки копий в землю. Ситуация повторилась практически один в один. Мне страшно хотелось отступить, а еще лучше побежать, но что-то мне подсказывало, что и в этот раз нас не атакуют в серьез. Когда до удара осталось совсем чуть, я зажмурился лишь бы не видеть мчащегося на меня коня с седоком, вооруженным таким же копьем, как и у меня. Копыта прогрохотали рядом, но удара так и не последовало, и я осмелился открыть глаза. На месте остались стоять лишь тринадцать человек.
— Да что же вы творите!!! — разорялся мастер — Еще раз такое случиться, и я задействую Печать!
Солдаты возвращались в строй, хмурые и красные, и не понятно от чего больше, толи то стыда, толи от злости на мастера.
— Стройсь! Копья наклонить! — снова слитное движение, но в этот раз воздух словно насыщен какой-то злой решимостью. Грохот копыт, напряжение в последние секунды и снова конница проноситься мимо. Так было еще три раза, а потом Грен продолжил с нами отрабатывать знакомые нам упражнения.
Как ни странно, но если раньше мы представляли из себя кучку оборванцев, преступников и просто неудачников, то теперь мы стали больше походить на солдат. Дисциплину в нас вбили, все слабые или строптивые погибли, остались лишь те, кто ценил свою жизнь больше всего остального. Мы ходили строем, ели вместе, спали в одной палатке и умирать будем вместе. Все это сближает людей, волей или не волей. Мне порой становилось смешно, ведь именно тут я перестал быть толстым неуклюжим растяпой, много мнящего о себе и мечтающий стать великим героем. Мое тело стало стройным и загорелым, весь жир, что был на мне, теперь пропитал эту землю. В банный день мне было приятно видеть свое отражение, правда, при виде огрызка на месте правого уха, меня всегда передергивало. Это не шрам, который возможно даже украшает мужчину, это уродство.
Ужин, немного времени на отдых и сон. Все как всегда.
Последующие пять дней, мы тренировались, стояли в ожидании удара конницы, как выразился Грен, учились не бояться вида мчащихся на нас всадников. Но вот настал день х, час ч, минута м.
Мы снова стояли строем, плечом к плечу наклонив копья, на нас, как и десятки раз до этого мчались всадники, но все было иначе. Сегодня они не отвернут. Да скорость была небольшая, дабы при столкновении избежать гибели и серьезных травм. Вроде бы, мы все это уже проходили и страха быть не должно, но он был. Ладони вспотели и скользили по древку, веки часто моргали, тело напряглось. Боковым зрением было заметно, как один из солдат попытался отступить, но стоящие за его спиной соратники не позволили ему разрушить целостность строя. Все ближе и ближе к нам конница и удар!…
В первое мгновение мне показалось, что нам пришел конец, наши копья длиннее, нежели у всадников, пусть и немного, но это оказалось весьма значительным моментом. Из двенадцати в строй вломились только трое. Можно сказать, это моя судьба, получать все плюхи из возможных, так как один из прорвавшихся наездников оказался напротив меня. Удар конской груди, отшвырнул меня назад и я оказался бы под копытами коня, если бы не наш плотный строй. Грудь коня вдавила меня в позади стоящих солдат, весь воздух выдавило из моей груди, а новой не было возможности вдохнуть. Еще бы чуть-чуть и я бы задохнулся, но напор ослаб и конь, награждаемый со всех сторон тычками, всхрапывая, попятился назад. Всадники, под победные крики нашего отряда, взбирались на коней и отправились на исходную позицию. Наша радость была искренней, мы наконец смогли это сделать! Мы победители!