Я это и так прекрасно понимал и весь сжался в комок. То что отец не станет рыдать как мать и давить на мою совесть я прекрасно понимал, и честно говоря не был уверен, что лучше: тумаки или слезы мамы, наверное все же первое, от второго очень стыдно и больно душе.
— Ну сынок — тихо сказал отец войдя в комнату, дай-ка тебя обнять — с суровой улыбкой молвил отец.
Я не поверил своим ушам и глазам, порывисто вскочил шагнул на встречу, глаза подернулись влагой, вот чего я не ожидал от папы, так подобной фразы…
Мощный удар в солнечное сплетение, тут же доказал, что не зря. Меня согнуло в бесплодной попытки набрать в грудь воздуха. Я даже не мог разогнуться. Удар оказался таков, что приходило только одно сравнение, картина как наш кузнец дядька Бас поднимает молот и со всего размаху опускает на упрямую заготовку. Но после удара началось и вовсе странное, отец помог мне разогнутся и прижал к своей груди, стиснув столь крепко, что моя жалкая попытка набрать в грудь воздуха была пресечена на корню. Я почувствовал, как с его щеки мне на плечо упала одинокая слеза.
Я стоял пораженный это слезой пуще всех рыданий матери. Мне даже в самых больших фантазиях не могла придти та ситуация, которая заставила бы его заплакать. Образ стального, нерушимого воина треснул и из под него проглянул вполне живой человек, который может страдать. Мне всегда казалось, что тверже отца нет никого, что весь мир может рухнуть но не выдавит из него даже зубовного скрежета. Оказалось, сын ему дороже всего мира.
Брат так же не остался в стороне, пусть его объятия и были слабее, но явно обладали не меньшим жаром.
— А теперь рассказывай все — сказал отстранившись от меня отец. Глаза его были сухими и только небольшая краснота доказывала, что мне все таки не показалось.
Наступил полдень, когда я открыл глаза. Разговор затянулся почти до утра, отец вытащил от меня все, включая такие мелочи, как состав кормежки в лагере «Проклятых». Во многих местах лицо у него становилось черным и ладони сжимались в кулаки, в других — глаза явно блестели гордостью за меня. Я говорил в захлеб, выплескивая все то, что накопилось за столь долгий срок. До этого момента, не было тех, кому я мог полностью и без остатка открыться, не боясь порицаний или непонимания. В конце он сказал простую, но очень важную фразу:
— Вот ты и повзрослел сынок.
Я немного полежал всматриваясь в потолок, изучая все те трещинки в дереве, что и так мне были знакомы, но теперь они выглядели иначе. Пусть возвращение в отчий дом и не прошло так, как я планировал, но все устроилось даже лучше.
Быстро одевшись, я спустился вниз. Мама уже вовсю хлопотала у плиты, явно намериваясь откормить меня до прежних габаритов. Едва заметив меня любующимся ею из двери, она всплеснула руками и затараторила:
— Сынок, быстро садись, тебе покушать надо, а то завтрак проспал. Наверняка всю ночь тебя мучили расспросами, теперь моя очередь.
Спорить я не стал и послушно уселся на лавку, есть действительно хотелось. Как-то незаметно нарисовался и братишка и укромно уселся за стол, мама и его не обделила вниманием. Завтракая, правда скорее уж обедая, я поведал маме свои приключения, правда в сильно отредактированной версии. По ней я сам записался в полк и добровольно пройдя тяжелое обучение попал на войну, где во мне проснулся дремавший до этого талант берсерка. Пришлось поведать и историю потери части моего уха, и как появился шрам на щеке в тяжком бою и многое другое. Брат сидел рядом и лишь изредка восхищенно цокая языком в особо живописных моментах моего вранья. Он не удержался и в конце таки высказался:
— Да братец, не ту стезю ты выбрал, надо было в сказители идти, ты так все живо рассказал, будто сам там оказался.
Фраза была не очень прозрачной и мать поняла её по своему, серьезно пригрозив пальцем Стэлу прикрикнула:
— Я тебе дам сам, хватит с меня седых волос и от одного горе-воителя. Ему вон еще нет полных пятнадцати, а уже ухо порвано и весь в шрамах. Смотри у меня!
— Мам да ты что! — по-настоящему возмутился брат — Ты же прекрасно знаешь, что мне все это не слишком интересно, тем более у меня могут открыться новые перспективы.
Я заинтригованно уставился на мать, ожидая пояснений и не ошибся, они последовали.
— Да тут наш местный кудесник Гер Вадис, недавно лечил Стэла от хвори и обмолвился, что у него явно есть талант к магии. Поздновато немного конечно, да и уровень таланта определить он не может, больно сам слаб. Но приказал нам отвезти брата твоего в Академию, может что и выйдет, вот как раз через недельки две и надо ехать.