— Под мышку ткнул, — сказал, вернее крикнул, потому в общем бесновании невозможно было услышать даже самого себя, Тит Юний. — Вот это герой! Жаль, если помрет!
Фульминат лежал лицом вниз рядом с зарезанным противником. И нельзя было сказать, что он победил, потому что гладиатор с отрубленной ступней (он уже успел перетянуть культю набедренной повязкой) на четвереньках двигался к негру. Если он захочет его убить, то будет в своем праве. И станет единственным победителем.
Трибуны даже примолкли — так всем интересно было знать, чем всё закончится.
Фульминат лежал без движения. Его враг полз… И дополз. В спину бить не стал. Встал на колени, подхватил негра за руку и, поднатужившись, перевернул на спину. Подобрал оброненный напарником меч. Ждать, помилует ли поверженного народ и Коршунов, не стал. Наверное, подозревал, что — пощадят. А боец наверняка был зол на того, что его искалечил. И за товарищей хотел отомстить… Поднял меч, намереваясь воткнуть Фульминату в живот…
По-обезьяньи длинная рука взметнулась вверх (враг не видел — выбирал место, куда воткнуть меч) и короткий клинок Фульмината вошел под ребра врага. Прямо в печень. Вошел и вышел. Хлынуло, как из пробитой водопроводной трубы — потоком.
Нависший над Фульминатом гладиатор с удивлением поглядел на дырку в боку. Не исключено, что он не только ничего не увидел, но даже и боли не почувствовал. Случается такая фишка в бою — боль от страшной раны приходит не сразу.
Поглядел, удивился, задумался… Он бы еще мог убить Фульмината, но потерял драгоценные секунды… Мгновение-другое — и его повело в сторону, меч безвредно упал на широкую черную грудь, а сам гладиатор повалился поперек своего противника. Победителя.
Толпа бесновалась. Вот уж бой так бой. Даже те, кто потерял деньги, особо не печалились. О такой битве можно и детям, и внукам рассказывать…
Трудно сказать, что первым крикнул: «Свобода!». Но этот крик тут же подхватили тысячи глоток…
— Подари ему свободу, легат! — крикнул Коршунову патриций. — Пусть этот сын жабы, ланиста, задушится от жадности! Хотя я думаю, Фульминат всё равно не жилец…
Алексея не нужно было уговаривать. Он встал, вскинул руки и во все горло закричал:
— Свободен! Деревянный меч[33]! Он свободен! Фульминат свободен!
Услышали, само собой, немногие, но решения управителя игр тут же подхватили глашатаи и новая волна ликования захлестнула цирк.
Коршунов повернулся и поманил к себе Красного.
— Спустись вниз и позаботься о том, чтобы ему оказали помощь. Будет очень обидно, если такой воин умрет.
Очень правильное решение. Когда Красный спустился вниз, то оказалось, что до тяжело раненого Фульмината никому не было дела.
Ланисте — наплевать. Это теперь не его собственность.
У прочих — свои заботы. Друзей у негра не нашлось. Во всяком случае, поблизости. Если бы не предусмотрительность Коршунова, герой истек бы кровью, так и не придя в сознание.
В итоге они увезли победителя к себе. То есть в казарму, где расположились легионеры-варвары. Врача у них не было, зато имелось до черта всяких снадобий: мазей, притираний, лечебных трав… О бесконечном списке заговоренных предметов и дивно исцеляющих заклинаний и говорить нечего. На взгляд Коршунова куда более важным было то, что каждый третий гот умел качественно обработать практически любую рану, а человек пять-шесть смогли бы это сделать не хуже профессионального полевого хирурга. Местного, разумеется.
Собственно, по-настоящему серьезной была только рана в спину. Меч прорубил мышцы до самых ребер. Хорошо еще, что ребра уцелели. Вдобавок Фульминат потерял литра два крови — на песке и пока лежал, брошенный, в проходе под трибунами. Еще осложнило задачу то, что в рану набился песок.
Любой нормальный человек умер бы еще там, на арене. Но Фульминат, понятно, не был нормальным. Он был суперменом.
Он не помер, когда ему обрабатывали рану.
Не помер и на следующий день, когда его прихватила горячка…
И на пятый, и на седьмой. Швы на его спине так набухли, что даже не видно было стягивающих рану бараньих жил…
Всё это время он метался в бреду. Его поили отварами и сильно разбавленным вином с медом. Заботились всем коллективом. Всё равно в плавании делать нечего. Но особенно возился с ним Красный. Похоже, почуял родственную душу. Плевать, что черную. Так переживал, что даже съездил по морде гота, предложившего поставить пару денариев на «выживет — не выживет». Гот сильно обиделся. Видите ли, нос ему сломали. Но его гнев вызвал только смешки, а в одиночку бросить вызов Красному — чистый идиотизм. Да Коршунов бы и не позволил.