– Да, я знаю, ты считаешь, что так делать не следует, – добавил он, сообщив Рольфу о своем решении. – Но у меня нет времени, чтобы копить годами. Я ведь потом всю жизнь буду мучиться, что не рискнул, понимаешь?
Рольф только положил другу руку на плечо и промолчал. Он мог бы сказать, что из-за этого риска жизнь Адама может оказаться очень короткой. И очень мучительной – никто не рассказывал в отряде, что такое Мясорубка, но судя по травмам, которые были у вернувшихся, доставалось то золото очень дорогой ценой. Но делать этого он не стал – когда контракт добровольца подписан, уже ничего не изменишь. Только в одном случае легионера могли не взять в поход – если он заболевал. Так что один шанс кое-что изменить все же был.
За день до отправления отряда Рольф вызвался в столовой принести им обоим по кружке какао, которое не входило в обычный рацион. Адам сначала отказывался, а потом согласился – при условии, что, когда он вернется, какао будут пить за его счет. Рольф быстро вернулся за стол, они с удовольствием выпили какао, а потом еще посидели в общей комнате. Адам нервничал, а Рольф пытался отвлечь его от мыслей о походе, расспрашивая в который раз о гражданских специальностях. Долгих разговоров не получилось – в ту ночь Рольфу предстояло дежурить. Когда он отправился на пост, его встретил старый сержант.
– Зря ты это сделал, – без предисловий начал он. – Теперь тебе выпишут штраф.
– Что такое золото? Без половины накоплений я как-нибудь проживу, – примирительно ответил Рольф. Он не стал спрашивать, о чем идет речь, и не пытался оправдаться – для себя он и так не был виноват.
– Легион воюет за золото, – ответил сержант, глядя ему прямо в глаза. – И ты потеряешь все.
– За вред товарищу штрафуют только на половину, – возразил Рольф. Вредом считалось в Легионе и опасное лечение, если легионера об этом не просили и он не был врачом. Препарат для телят как раз подпадал под категорию вреда.
– Да, а ты потеряешь все. Понимаешь, почему?
И Рольф вспомнил. Таких случаев в отряде не было, но в уставе была мелкая сноска – за вред Легиону полагается штраф в половину накоплений легионера. Невыход добровольца вполне мог быть вредом. А штрафы в Легионе суммировались.
– Да, я знаю, почему ты так поступил, – продолжил сержант. – Но у меня приказ – у всех нас приказ. Запрещено отправлять отряд, если в нем меньше двухсот добровольцев. А не вышедший отряд – это штраф. Можешь считать меня законченной сволочью, но одного человека в отряде не хватает. А искать новых – нет времени. Или пострадает один – или все.
– Он все равно не сможет выйти в поход. Ближайшие три дня он вообще ничего не сможет, – ответил Рольф.
– Я знаю, – кивнул сержант. – А еще я знаю, что твой штраф его не спасет, только удержит до следующего раза. А в следующий раз удерживать будет нечем.
– Все уже сделано, и уже ничего не изменишь, – сказал Рольф.
– Не все, – возразил сержант. – Ты можешь занять его место, а я за ним присмотрю.
– Мне полагается право на личное сообщение. И на завещание. Чтоб все было по-честному, – поставил условие Рольф после недолгого молчания.
– Да, все будет по-честному, уж я за этим прослежу, – подтвердил сержант. – Из тебя получится хороший сержант. Когда вернешься, отправляйся на учебу. У тебя есть шансы вернуться.
Так Рольф стал добровольцем.
Из личного сообщения рядового Рольфа рядовому Адаму
«Привет, малыш. Ты, наверное, гадаешь, почему я не пришел тебя навестить. А может, и нет. Может, сил хватает, только чтоб сожалеть, что не умер вчера. Я проходил через это, я знаю. Поверь, это пройдет, потом будет легче. И поверь, будь я в лагере – обязательно бы пришел, проведал тебя. Но я не мог. Когда тебе стало плохо, я уже был на сборном пункте. А золото… Ну что такое золото? Если вернусь, премиальные поделим пополам. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, я всегда желал тебе только добра».