Правда, квестор, хитрозадая сволочь, отлично знал о том, что у новобранца Федра имеется вполне приличный кожаный панцирь и меч с ножнами, а потому насчитал ему почти вдвое меньше денег, чем остальным. Но спорить было себе дороже, поэтому Чайка нацарапал на дощечке («тессере») свою подпись и вышел вон.
– Каптерщик хренов! – выругался он по-русски, оказавшись на пристани с худым мешочком медных монеток. – Бюрократ! Чтоб тебе так зарплату платили!
Некоторое время Федор раздумывал, что делать дальше. Получалось, что ему выпала увольнительная на два дня. Даже разрешалось не возвращаться сегодня ночью в казарму. Города он не знал, где искать нужные лавки – тоже. Но тут из конторы, растолкав очередь из будущих легионеров, ожидающих жалованье, показался Квинт Тубиус Лаций. Все манипулы будущих морпехов получали деньги в строгом порядке, согласно своим номерам. Манипула, в которой служили вместе Федор и Квинт, была первой, а потому и деньги они получили раньше других.
– Ну, – Квинт хитро подмигнул Федору, взвешивая на ладони мешочек с монетами, – тридцать три асса, считай, жалованье за десять дней выдали[30].
Федор взвесил на руке свой кошелек и резюмировал:
– А мне дней на пять, значит.
– Ну, так у тебя же отличный панцирь есть и меч, – подбодрил его Квинт, заметив кислое выражение на лице сослуживца. – Ничего, потом еще начнут за жратву вычитать, вообще ничего не останется. Но, если знать места, где можно взять приличное оружие подешевле, то и выжить можно.
– А ты их знаешь? – заинтересовался Федор.
– Конечно, – бодро ответил Квинт. – Я здесь, в Таренте, все лавки на рынке обошел. Бывал пару раз с отцом и братьями, рыбу продавал.
– Тогда, может, возьмешь в компанию? – предложил Федор.
– Ты чего, сдурел? – уставился на него Квинт. – До Кампании[31] далеко – пока дойдешь, три пары сандалий стереть можно. А на рынок возьму, все веселее.
Затем он прищурился, словно собирался рассказать Федору военную тайну, и медленно, с удовольствием, проговорил:
– А когда закупимся, брат Тертуллий, надо будет все это обмыть хорошенько. Я знаю одно тепленькое местечко на южной окраине. Там все есть: вино, девочки. Ты будешь доволен.
– Девочки – это хорошо, – автоматически переводя столь знакомое слово femina, отметил Федор, вспомнив ненароком о Маринке, оставленной в прошлой жизни, и о том, что к женщине он не прикасался уже очень долго. Можно сказать, тоже с прошлой жизни, с самого дембеля. – Ну, тогда пошли, что ли?
И привязав свои кошельки к поясам, оба будущих легионера направились к выходу из расположения морских пехотинцев в гавани Тарента. Федор, правда, зашел еще к опциону и получил свой кожаный панцирь и меч, к которым ему предстояло докупить шлем, щит и прочее снаряжение.
Глава вторая
Оrnamentum[32]
Углубившись в узкие улочки прижавшегося к скалам города, они поднялись на пару кварталов вверх и теперь неторопливо брели в сторону рынка, благо времени у них, как сказал Квинт, было больше, чем нужно. Солнце уже жарило вовсю, раскаляя камни мостовой. Федор глазел по сторонам, пользуясь случаем, изучал город, в котором ему предстояло сделать первые шаги по службе. Да и в глубине души его не покидала уверенность, что скоро он притрется к местным условиям, послужит немного, а там и новая увольнительная не за горами. Нужно только изучить и запомнить дорогу до центра, а ко всяким злачным местам Квинт его и без напоминаний приведет.
Город был богатый, торговый, это сразу бросалось в глаза. Дома отстроены на совесть, каменные, многоэтажные. Но у моря и в центре, где жили богатые граждане Тарента, все чаще попадались отдельные особняки с колоннами у входа, портиками и даже с внутренними двориками. Такие он видел уже не раз. Некоторые окружали небольшие сады для отдыха. Само собой, статуй тоже хватало. И у домов, и на крышах, и просто отдельно стоящих. По дороге к рынку, притягивавшей, словно магнит опилки, пестрый людской поток, они прошли мимо нескольких богато украшенных храмов.
– Это чей храм? – спросил Федор, указав рукой на последний, где у входа высился огромный, высеченный из камня минотавр.
Квинт удивленно посмотрел на него и заметил:
30
Жалованье у римского легионера появилось и стало постоянным примерно в 406 г. до н. э. До этого времени за службу не платили. В описываемый период жалованье составляло 2 обола в день. Это 1200 ассов, или 120 динариев в год. Позже Цезарь увеличил жалованье до 225 денариев в год. Император Август тоже немного добавил, а Домициан довел его до 300 динариев в год. При Республике из этих денег вычитались поставки государства в виде одежды, оружия и продовольствия.
Жалованье унтер-офицера (например, опциона) было вдвое выше, чем у солдата.
В целом денежное хозяйство в Риме начало активно развиваться позднее, чем в соседней Греции и Малой Азии, – примерно в III веке до н. э. Первой римской монетой был – асс, медная монета весом в 1 римский фунт (327,45 г). Позднее вес монеты был уменьшен. Примерно с 235 г. до н. э. появляются в обращении серебряные монеты дидрахмы. А затем, примерно в 213 г. до н. э., и знаменитый денарий – серебряная монета в 4,55 г (при содержании серебра 97 %). Свои золотые монеты Рим получил в 220 г. до н. э., в том числе достоинством в 60, 40 и 20 ассов. Аурей лишь при Цезаре превратился в основную золотую монету.