И сейчас Каранадис, вероятно, смотрел десятый хмельной сон, но Ларина это не волновало. Адмирал начинал наступление и желал поговорить со своим военным советником. Хотел обсудить новую идею, как использовать прототип еще не доведенной до ума «ракетной установки» в морском бою.
Когда Ларин в сопровождении охранников прошел мимо нескольких упрятанных в землю костров, окруженных тихо балагурившими моряками и морпехами, вдоль берега на север проскакал большой отряд конницы. Скифы спешили достичь ближайшей переправы, которую по приказу Ларина навели плотники, соединив через несколько островов два берега реки наплавным мостом, основанием для которого послужили биремы. Берег напротив моста и километров на десять в глубину с другой стороны тоже контролировался людьми Аргима. Второе широкое русло отходило в сторону позади лагеря, там тоже «дежурили» скифские всадники и стояли несколько судов.
Но вот дальше, между ними, начинались обширные земли, изрезанные протоками, где давно были замечены греческие разъезды и лодки с наблюдателями, пытавшимися подобраться поближе к лагерю. Большие корабли неприятеля Ларин рассчитывал встретить не раньше, чем через несколько часов плавания по ближнему широкому руслу. Греки не спешили нападать на лагерь, предпочитая сконцентрировать силы для обороны. Здесь скифская конница далеко не всегда могла действовать широким фронтом, на что, вероятно, и был расчет.
Не успел Ларин приблизиться к своему флагману, преодолев несколько патрулей, как увидел тень охранника, метнувшуюся по сходням на корабль, и услышал сдавленный шепот: «Ал-лэк-сей идет!» Когда он сам поднялся на борт квинкеремы, что была пришвартована к наскоро построенному пирсу, — все-таки армия Ларина стояла здесь уже вторую неделю, — ему навстречу выбежал Токсар в полном вооружении, словно только и ждал появления своего господина.
— Ну, как прошла ночь? — поприветствовал его Ларин и, не дожидаясь ответа, направился к другому борту, чтобы взглянуть с его высоты на реку, которая уже начала проявляться в лучах быстро поднимавшегося солнца.
— Все тихо, — доложил Токсар, — разведчиков не было. Шума никто не поднимал. Гребцы и команда отдыхают.
— Это хорошо, — кивнул Ларин, вглядываясь в расплывчатый силуэт моста, по которому в отдалении глухо стучали копыта конницы, переправлявшейся на другой берег, и повторил. — Это хорошо. Шум нам раньше времени ни к чему.
Инисмей и охранники застыли позади в нескольких шагах.
— Корабль в порядке? — на всякий случай поинтересовался Леха, отходя от борта и медленно направляясь к носу, где виднелись две хищного вида баллисты.
— В полном, — отрапортовал Токсар, едва не вытянувшись по струнке, — весла починили, изготовили новые взамен сломанных. Мачты на месте. Баллисты и катапульты работают исправно. Ядер хватает. Воины хотят драться. Мы готовы отплыть хоть сейчас.
— Вот и отдай приказ к отплытию, — порадовал его Ларин. — Как рассветет, выдвигаемся. Сегодня начнем новое дело.
— Наступаем? — радостно уточнил Токсар и добавил, тряхнув бородой: — Пора пустить кровь этим хитроумным грекам, а то мы здесь уже устали от безделья.
— Пора, — не стал спорить Леха, — только прикажи убрать вон те баллисты с носа.
— Зачем? — не поверил своим ушам командир корабля. — Как же мы тогда будем обстреливать греков? Ведь нас ждет впереди целый флот.
— Есть у меня одна мысль, — туманно намекнул Ларин, не став пока раскрывать все Токсару — На их места поставим другое орудие. Покрупнее. Так что пока расчисти место, а я к тому времени вернусь на борт. Надо поговорить кое с кем и другие корабли навестить.
Оставив Токсара в некотором недоумении, адмирал проследовал к ближайшей триере. Встретившись с ее капитаном на берегу у самого борта, — в ожидании дальнейшего плавания корабль был вытащен на берег, — Леха объявил о начале наступления и велел сообщить о нем остальным.
— Выступаем, как рассветет, — сказал он рослому скифу, представшему перед ним в сопровождении гортатора, — проверить все орудия. Морским пехотинцам быть готовыми к бою. Греков впереди много и просто так они нас не пропустят. Драка будет жестокая.
— Мы готовы. — обрадовался не меньше Токсара командир триеры и оглянулся на своих пехотинцев, ночевавших прямо на берегу под открытым небом, — давно ждем.
Крепкие бойцы в чешуйчатых панцирях с мечами и топориками на боках, которых разбудил шум столь ранних переговоров, поднимались с земли, осторожно поглядывая в сторону адмирала и его свиты.
«Да уж, — мысленно согласился с ним Ларин, скользнув взглядом по рослым воинам и словно оправдывая свое длительное бездействие, — мне самому тут не очень нравится сидеть, но, что поделать, раньше было нельзя».
— Время пришло, — громко и назидательно заметил адмирал вслух, направляясь дальше, — как только отплывет мой корабль, двигайтесь за нами следом.
Перед тем как вернуться к себе в шатер, Ларин дошел до следующего корабля, так же обсыхавшего на берегу. Рядом с ним были вытащены на берег еще четыре триеры. Вокруг вповалку спали пехотинцы, и виднелось несколько палаток.
— Позови капитана, — приказал Леха, останавливаясь у первого корабля, в двух шагах от охранника, преградившего вход в палатку. Сам он не пожелал влезать в это узкое сооружение, в несколько раз меньшее, чем его шатер на холме. Хотя и мог.
Вместо этого он остановился рядом с палаткой, осматривая боевое соединение триер, которое собирался послать на отвлекающий маневр по другому руслу. Здесь были собраны корабли из эскадры Тернула, слишком хорошо известного Ларину. Многое было связано с этим городом, и большинство из этих событий Леха не особенно хотел вспоминать. Чего стоила только смерть Гнура, — тела никто не видел, но Ларин уже почти не сомневался в его смерти, — и предательство Иседона, обитавшего тогда в замке неподалеку. Леха поймал себя на мысли, что к морякам из эскадры Тернула он поневоле относился более спокойно, чем к остальным, хотя они были в этом не виноваты.
«Надо же кого-то послать в этот рейд, — оправдывал себя Ларин, когда его взору предстал широкоплечий скиф с орлиным носом, спавший не снимая доспехов, — и для дела лучше, если это будет сплоченное в боях соединение. Да не из самых последних. А эта эскадра как раз из таких».
Отогнав мысли о том, что кораблям из Тернула придется атаковать значительно превосходящие силы греков, в результате чего многие из них не вернутся назад, Ларин успокоил себя тем, что остальным тоже придется не сладко. На войне как на войне.
— Здравствуй, Арсак, — приветствовал адмирал одного из своих лучших боевых командиров, — пройдемся. Я хочу кое-что тебе сообщить.
Жестом остановив двинувшихся за ними охранников Инисмея, Ларин отвел капитана к самому берегу, где шумели воды реки и, остановившись у большого валуна, сказал:
— Мы начинаем наступление на греков. Немедленно.
— Боги услышали мои молитвы, — воздел руки к небу Арсак, длинную бороду которого развевал ветер.
«Как все тут устали ждать, — усмехнулся в душе Ларин, — но это к лучшему».
— Но воевать мы будем вместе с тобой в разных водах, — объявил Ларин, — я с основной частью кораблей отплываю по этому руслу и нападу на греков ниже по течению. Ты же возьмешь всю эскадру из Тернула и отправишься в другое русло, где сделаешь тоже самое.
Бывалый капитан все понял с полуслова и слегка нахмурился, но ничего не сказал.
— Ты должен атаковать греков, сколько бы их тебе не встретилось, и воевать так, что бы они думали лишь о бегстве и спасении.
Арсак обернулся, посмотрел на свои пять кораблей, слегка усмехнулся и проговорил, словно отливая каждое слово из бронзы.
— Они пожалеют о том, что родились, когда повстречаются со мной, — пообещал скиф.
— Не сомневаюсь, — подтвердил адмирал, слегка качнув головой и прищурившись от первых лучей солнца, упавших на его лицо.
— Я буду держаться до тех пор, пока у меня останется хотя бы один корабль, — добавил Арсак.
— Возьмете еще дюжину бирем, в бою пригодятся, — добавил Ларин, — они повезут пеших солдат, которые должны захватить берега и наступать по ним вместе с конницей Аргима, которая уже на пути туда.