– Сегодня ночью будет довольно просто «Алипии», – тихо проговорила она.
Племянница Туризина, одетая в длинное темно-зеленое платье с высоким воротником, отороченным заячьим мехом, сегодня ничуть не походила на принцессу. Алипия выглядела куда скромнее, чем большинство женщин, проходивших мимо. На ней не было никаких украшений, а видессианки так и сверкали золотом, серебром и самоцветами.
– Как тебе будет угодно, – ответил Марк деревянно.
Она нахмурилась. Сейчас, когда она стояла рядом, особенно бросалась в глаза разница в росте: Алипия едва достигала Марку до подбородка.
– Сегодня ночь веселья, – сказала Алипия.
Из Амфитеатра донесся новый громовой вопль и оглушительные взрывы смеха.
– Может, ты хочешь пойти туда? Актеры бывают забавны.
Марк горько усмехнулся:
– Спасибо за добрый совет. Сегодня я сыт забавами по горло.
Марк не хотел ничего объяснять, но она глядела вопросительно, и он вдруг принялся рассказывать ей обо всем, что случилось сегодня. В ее расширенных глазах он читал сочувствие.
– Иногда представления бывают довольно жестокими, – согласилась Алипия.
В прошлом году Марк не видел ни одной сценки. Внезапно он задумался: чему они были посвящены тогда.
– В том, что намдалени бежали, нет твоей вины, – продолжала принцесса.
– Так ли? – спросил трибун, обращаясь больше к самому себе. Желая перевести разговор на другую тему, он заметил: – Судя по твоей одежде, ты тоже не слишком подготовилась к празднику.
– Пожалуй, – призналась она с легкой улыбкой. – Меня что-то не тянуло сегодня развлекаться. Я отослала слуг пораньше, чтобы они могли провести этот день с друзьями или в кругу семьи, а сама пошла сюда. Хотела порыться в архивах. Я думала, что работы хватит на целый день.
Скавр, поднаторевший в работе бюрократического аппарата, знал, что она права: в старых документах можно рыться целый день и все-таки не найти нужного. Видессиане с их дотошностью были великолепны, когда речь заходила о хранении документации. Однако когда записи устаревали, их просто сваливали в кучу. Даже старые архивные крысы не всегда знали, что именно хранится в архивах.
– Ты подбирала материал для своей «Истории»?
– Да, – ответила она, явно довольная тем, что он вспомнил о ее излюбленном занятии. – Я искала донесение одного полководца, Онсима Коркуаса, о первой стычке с йездами в Васпуракане. Это было тридцать семь лет назад. Каким-то чудом мне удалось наткнуться на него почти сразу. К тому же оно оказалось вполовину короче, чем я предполагала. И вот еще только вечер, а никаких особенных планов у меня нет. – Она пристально поглядела на Марка. – А ты что собираешься делать сегодня вечером? Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?
– Ваше Высочество… Алипия, – поправился Марк. – Я собираюсь сегодня основательно нализаться. Если такой план не вызывает у тебя возражений, то я с радостью сделаю это вместе с тобой. Если не хочешь – увидимся в другой раз.
Он ожидал, что такая прямота отпугнет ее. Но она быстро сказала:
– Отличная идея. Куда ты шел?
Он поднял брови.
– Я еще не успел подумать об этом. Может, нам побродить в поисках хорошей таверны?
Они пошли дальше, вниз по Срединной улице. Город кипел и веселился. На всех перекрестках ярко пылали костры. Мужчины и женщины прыгали через огонь, веря, что это принесет им удачу. Некоторые напялили на себя одежду, которая им явно не подходила. Толстый бородатый мужчина в женском платье едва не повалил Алипию на землю – он чрезмерно увлекся своей новой ролью.
– Осторожней, ты! – рявкнул трибун. Он был отнюдь не в праздничном настроении.
Алипия, хорошо понимавшая состояние Марка, ибо сама пережила нечто подобное, перевела разговор на отвлеченные темы. Она старалась не касаться его душевных ран. Не замечая этой деликатности, трибун тем не менее был рад тому, что беседа приняла отвлеченный характер.
– Так что этот Коркуас написал в своем отчете о йездах?
– Они ужаснули его своей дикостью и меткой стрельбой из луков. Васпуракане поначалу приняли йездов за расу подземных демонов. У нас в Империи поначалу думали, что йезды посланы Васпуракану в наказание, дабы покарать «принцев» за их ересь. Пока, конечно, йезды не вторглись в Империю.
– Да уж. После этого подобное объяснение теряло всякий смысл, – согласился трибун.
Он осторожно подбирал слова – разговор коснулся еще одной трудной темы. Марк не знал, фанатична ли в своей вере Алипия. Однако из всего, что он видел до сих пор, можно было заключить: набожность принцессы сродни скорее искренности и человечности Бальзамона, нежели узколобому фанатизму Земарка или Стипия.
– Мне они тоже поначалу казались дьяволами, – продолжал Марк, – особенно после Марагхи. И в то же время Явлак и его люди – там, в Гарсавре… Они, конечно, дикари и головорезы, однако вовсе не лишены человеческих чувств. Им куда больше хотелось выгодно продать своих пленников, нежели запытать их до смерти во имя Скотоса.
Мысль о Явлаке заставила Скавра в очередной раз поспешно сменить направление разговора.
– Скажи мне, – произнес трибун, махнув в сторону площади, по которой они шли, – почему это место называется «площадь Быка»? За все то время, что я живу в Видессе, я так и не выяснил этого.
Площадь Быка была раза в три меньше площади Паламы. Пышных строений здесь не имелось.
– Боюсь, все слишком просто. Давным-давно, когда Видесс был лишь городишкой, здесь находился скотный рынок.
– И это все? – вырвалось у трибуна.
– Увы! Да. – Алипия лукаво взглянула на него. – А ты сильно разочарован? Я могла бы сочинить красивую басню, если хочешь, с интригами и колдунами, с похороненным здесь сокровищем… Но это будет всего лишь басня. А правда чаще всего оказывается чересчур простой.
– Что ж. О чем просил, то и получил. Спасибо. – Он помедлил немного. – Что, ни одного колдуна?
– Ни одного, – повторила она твердо.
Они пересекли площадь, которая была полна народу. Публика здесь собралась куда более пестрая, чем в западной, более богатой, части города. Песни раздавались веселее и фривольнее, а смех – громче и откровеннее. В толпе сновало множество уличных разбойников, одетых в узкие штаны и туники с просторными рукавами. Некоторые (видимо, это была «новинка сезона») выбривали себе затылок, как намдалени.
За площадью Быка начинался квартал медников и кузнецов. Магазины на Срединной улице были уже закрыты. За прочными деревянными ставнями исчезли котлы, миски, чайники, колокольчики. Стихли звон ударов молота, шуршание резцов в руках терпеливых граверов… Мастеровые ушли веселиться на праздник.
– У тебя странноватая манера напиваться вдребезги, Марк, – сказала Алипия. – Или ты собрался дойти пешком до городских стен?
Трибун покраснел – частью от смущения, частью же от удовольствия, услышав, как она назвала его по имени. Принцесса достаточно хорошо знала римские обычаи, чтобы понимать: такое обращение принято лишь между близкими друзьями. После того как с ним случилась беда, она еще ни разу не называла его просто «Марк». Он вспомнил старое присловье: «Процветание создает друзей, бедствия проверяют их».
Квартал медников был Скавру почти незнаком, если не считать нескольких лавок, выходящих на Срединную улицу, Когда Марк бродил по этой торговой магистрали, он иной раз вдруг оказывался в странном, почти чужом для себя мире. Почти все медники происходили из макуранских семей. Они до сих пор держались своих обычаев, веры и традиций.
Вот и сегодня здесь горело куда меньше костров, чем в других частях города. Зато не раз и не два Марк видел четыре параллельных вертикальных черты, нарисованные углем на белой штукатурке или мелом на темной стене. Поймав недоумевающий взгляд трибуна, Алипия пояснила:
– Это знак Четырех Пророков Макурана. Некоторые поклоняются им и a%)g a. Хотя большинство макуран не осмеливаются воздавать им почести открыто – они боятся наших монахов.