Какая злая ирония, подумал Марк. В Видессе макуране боялись преследований со стороны священнослужителей Фоса. А у себя на родине, в Макуране – нынешнем Йезде, их преследовали и уничтожали поклоняющиеся темному Скотосу…
Марк спросил Алипию, стараясь, чтобы его голос прозвучал безразлично:
– А как к ним относишься ты?
Ответ был скорым:
– Я не разделяю их веры, но они честны перед своими богами.
– Вполне справедливо, – проговорил Марк.
Да, он не ошибся в Алипии. Бальзамон сказал бы то же самое. Большинство соотечественников принцессы и Патриарха, уверенные в своей праведной непогрешимости, нашли бы такую веротерпимость святотатством.
Держа Алипию за руку, Марк бродил по лабиринту улиц. От одной таверны трибун отказался, потому что она кишела хулиганами, смеющимися над парочкой; от другой – потому что на ее вывеске красовались четыре черных вертикальных полосы. Встретить фанатиков-макуран трибуну хотелось не больше, чем сцепиться с их видессианскими противниками.
Маленькая таверна, которую он в конце концов выбрал, была чистеньким двухэтажным зданием. На ее вывеске не имелось никаких религиозных или политических символов – там был намалеван толстый веселый человек. Стол перед ним ломился от еды и выпивки. Аппетитные запахи, исходившие от таверны, приятно щекотали ноздри какими-то незнакомыми пряностями. Весь первый этаж был густо заставлен столами. Почти все места были заняты. Скавр разочарованно огляделся по сторонами вдруг заметил маленький круглый столик у стены, возле самой кухни.
– Отлично! – Марк стал локтями пробиваться к столику. Алипия шла следом.
Будь дело летом, кухонное тепло показалось бы невыносимым, но в холодный зимний день оно было более чем кстати. Трое слуг сновали по таверне, то и дело скрываясь на кухне. Посетителей набилось столько, что слуги явно не успевали обслужить всех вовремя.
Ожидая, пока к ним подойдут, Марк разглядывал присутствующих. Большей частью это были обыкновенные видессиане, не богатые и не бедные. Несколько человек явно предпочитали макуранский стиль: у мужчин волосы и борода завиты в множество колечек, а кафтаны сзади длиннее, чем спереди; у женщин прическа забрана тонкой серебряной сеточкой, а длинные льняные платья украшены разноцветным геометрическим узором. Разговоры вокруг велись дружелюбные и веселые, словно простая жизнерадостность вывески наложила отпечаток на всех посетителей таверны.
В конце концов слуга с полотенцем, перекинутым через левую руку, приблизился к маленькому круглому столику.
– Добро пожаловать, добрый господин и добрая госпожа. – Он поклонился Алипии так, словно разгадал в ней принцессу. – Благословение Фоса да пребудет с вами. Что бы вы хотели откушать?
– Пока только вино, – сказал Марк.
Алипия кивнула.
Слуга поспешил на кухню. Марк подумал, что в его жилах, наверное, тоже течет макуранская кровь: он был плотного сложения и более смуглый, чем большинство видессиан. В пользу этого предположения говорили также черные как смоль волосы и темные большие глаза.
Вино прибыло сравнительно быстро. Слуга осторожно разлил его по кружкам.
– Мое имя Сафав, – добавил слуга. Что ж, трибун не ошибся в своем предположении. – Если захотите еще выпить или чего-нибудь откушать, зовите меня.
Как раз в этот момент кто-то так и сделал. Сафав поклонился трибуну и Алипии и поспешил на зов.
Следуя видессианскому обычаю, Алипия Гавра подняла ладони и прошептала молитву Фосу, после чего сплюнула на пол в знак отрицания Скотоса. Скавр просто отхлебнул из кружки. Это не оскорбило ее. Алипия c+k!-c+ al – правда, немного печально.
– Я так привыкла думать, что ты один из нас. Иной раз меня снова задевает мысль о том, что у тебя другие обычаи, – заметила она.
– Я тоже иногда об этом думаю, – отозвался Марк. Легкий налет латыни придавал немного странное звучание его видессианской речи. И, как обычно, вино показалось ему слишком сладким и густым.
Густое, как сироп, вино оказалось, впрочем, и очень крепким: оно согревало не хуже огня, пылавшего в печи. Марк глянул на Алипию. Девушка хорошо скрывала свои чувства. Причиной тому были не политика и не придворный этикет. Ее охватили печальные мысли.
Марк вспомнил о том, что с первой встречи между ними возникло легкое влечение. Оно росло, притягивая их друг к другу, становилось крепче, теплее… Бережет ли она в памяти эти недолгие мгновения внутренней близости или решила забыть о них? Ее холодноватая, отстраненная манера держаться могла скрывать что угодно.
Красива ли она? Безусловно, она немного угловата – ей далеко до пышных форм Хелвис, которая обладала прекрасной фигурой… Марк нахмурился, обрывая свою мысль.
При всем сходстве с Туризином Алипия не имела длинного лица, как ее дядя или отец. Ее черты не были острыми, как у многих видессианок. Она не покрывала пудрой свои бледные щеки и не подводила краской зеленые глаза. Но в них светились живой ум и сильная воля. И если она не была красива традиционной, стандартной красотой, то – что куда важнее – она была самой собой.
Другой слуга, пожилой человек, выскочил из кухни и неловко толкнул трибуна под локоть.
– О, прошу прощения. – Он поднял квадратный бронзовый поднос повыше. Гибкий, как ящерица, он проскользнул мимо столов к людям, одетым как макуране, и поставил перед каждым из них по миске. Черпая из медной супницы, слуга разлил суп по мискам. Затем, взмахнув рукой, театральным жестом снял крышку со сковороды, зачерпнул что-то деревянной ложкой и бросил в миски с супом гость светло-коричневых зерен. Суп зашипел. Послышался треск, как будто в бадью с водой бросили горячие металлические шарики.
Скавр подскочил от неожиданности. Алипия тоже вздрогнула. Однако те, кому подали это экзотическое блюдо, поглощали его с недюжинным аппетитом. Да, эту загадку стоит разгадать!
– Сафав!
Молодой слуга передал посетителю блюдо с жареными креветками и поспешил к трибуну.
Марк спросил:
– В чем секрет супа вон за тем столом? Там что, горячий деготь?
– Где? – переспросил Сафав. Затем его лицо прояснилось. – А, шипящий рисовый супчик? Хотите попробовать?
Марк заколебался. Однако Алипия кивнула. Трибун был настроен по отношению к этому макуранскому супу куда более подозрительно, чем позволил себе показать. В Риме рис был почти неизвестен, да и в Видессе тоже. Несмотря на загадочное шипение, трибун не рвался отведать новое блюдо. Он полагал, что наткнется на что-то вроде перловой каши, а перловка не принадлежала к числу тех блюд, которыми он жаждал лакомиться по праздникам.
Но когда Сафав поставил перед Скавром и Алипией миски, они увидели золотистый бульон, в котором плавали кусочки грибов, горошек, омары и креветки.
– В Макуране это была бы жареная козлятина или молодой барашек, однако креветки тоже неплохи, – заметил Сафав.
Скавр, нетерпеливо ожидавший шипения, едва слушал. Тем же театральным жестом, что и пожилой слуга, Сафав приподнял крышку с горячей сковороды и бросил в суповые миски по дымящейся горсти зерен.
– Прямо тонущие корабли, – пробормотал трибун. Он дотронулся до риса ложкой, все еще с подозрением глядя на таинственное блюдо.
– Как это готовят? – поинтересовалась Алипия.
– Сначала надо отварить рис, затем поджарить его в кипящем масле, /.* он не станет золотистым. Важно не пережарить. Рис обязательно должен быть горячим, чтобы шипеть. – Сафав постучал ложкой по горячей сковороде, а затем приложил палец к губам. – Но помните: вы никогда не слышали от меня этой страшной тайны. Иначе мой двоюродный брат будет гоняться за мной с большим ножом, пока не зарежет. Я никому не открыл бы секрета, потому что люди обычно спрашивают для того, чтобы поболтать. Но я вижу, что дама действительно ищет знания, а не пустой болтовни.
Кто-то громко позвал Сафава; он застенчиво наклонил голову и направился к посетителю.