– Мы не страшимся йездов. С чего бы? Мы плетьми прогнали их в степь. Они не посмеют вернуться.
Такой ответ понравился Боргазу едва ли не меньше, чем греку. Боргаз – макуранин – мог испытывать смешанные чувства к своим повелителямстепнякам, но ему всяко не по душе было, когда их высмеивали.
Скилицез ухватился за слова Аргуна, как утопающий за брошенную ему веревку.
– Переведи, Ариг! – сказал он напряженно. – Я не хочу, чтобы меня не поняли.
Ариг кивнул. Он следил за тем, как Боргаз забирает переговоры в свои руки, с такой же тревогой, что и видессиане. Если миссия имперцев обернется провалом, уважение к Аригу, их поручителю, ослабнет, а звезда Дизабула вспыхнет ярче.
– Скажи своему отцу и старейшинам клана: Горгид прав. Иезды даже сейчас угрожают вам.
Поняв видессианскую речь офицера, Боргаз гневно закричал:
– Пустобрех! Если бы слова были солдатами, ты бы стал уже владыкой мира!
– Это не просто слова! Это кое-что побольше, иезд! Объясни кагану, объясни старейшинам клана: почему Иезд играет с Аршаумом в кошки-мышки? Зачем вы прикармливаете хаморских бандитов там, за Шаумом? Не для того ли, чтобы зажать в конце концов Аршаум между двух врагов одновременно?
С издевательской точностью Скилицез повторил жест Боргаза, как бы сдавливая горло врага. Видессианский офицер не был наделен ораторским даром Гуделина, но с солдатским инстинктом безошибочно нанес удар там, где он мог причинить неприятелю наибольший вред.
Вожди клана испытующе уставились на Боргаза. Внезапное подозрение вспыхнуло на их лицах.
– Чушь, о великий каган! – сказал Боргаз Аргуну. – Еще одна ложь! Как и та, которой потчевал тебя вон тот болтунишка. – Он махнул широким рукавом халата, указывая на Гуделина. Голос иезда звучал так же самоуверенно, как и в тот миг, когда он ужалил видессиан известием о мятеже Дракса.
Но Скилицез уже пробил брешь в его обороне и теперь стремительно расширял ее.
– Тогда почему Варатеш и его банда нанесли удар к западу от Шаума прошлой зимой – впервые за долгие годы? Много лет даже самые отпетые головорезы из хаморов не решались сунуться за Шаум!
Клан Серой Лошади кочевал достаточно далеко от восточных болот Шаумкиила. Аргун никогда не слыхал о набеге Варатеша. Он резко задал вопрос своим старейшинам. Оногон ответил утвердительно. Торжествующее выражение разлилось по суровому лицу Скилицеза.
– Он знает об этом! Он сказал, что узнал об этом от другого шамана.
Боргаз остался невозмутимым:
– Хорошо, эти бандиты явились туда, где им не место, и украли скот. Что с того? Они не имеют ничего общего с Иездом.
– Вот как? – переспросил Скилицез. Горгид никогда еще не слышал, чтобы столько сарказма сконцентрировалось в такой короткой реплике. – Тогда почему же с этой бандой разъезжает Авшар? Если Авшар и не является вторым человеком в Иезде после Вулгхаша, так это лишь потому, что может стать первым.
Настала очередь посла Иезда уставиться на видессиан в недоумении.
– Об этом я ничего не знаю, – сказал он недоверчиво.
– Это правда, – молвил Ариг. – Я говорил тебе об этом, отец.
Скилицез переводил рассказ Арига для Горгида и Гуделина. Ариг /."%$ + старейшинам о том, как Виридовикс был похищен в Пардрайской степи и о роли, которую сыграла в этом похищении магия Авшара.
– Он не колеблясь напал на посольство, – сказал Гуделин. – Он пренебрег, как вы сами видите, законами всех народов, признающими послов неприкосновенными.
– Что ты скажешь на это? – спросил Аргун Боргаза.
Как обычно, плоское лицо кагана оставалось неподвижным, но голос его прозвучал жестко.
– Только то, что мне об этом ничего не известно, – повторил посол Иезда, на этот раз с большей уверенностью. – Этот Авшар не появлялся при дворе Вулгхаша в Машизе более двух лет – с тех пор как стал командовать армией. При Марагхе он завоевал для Вулгхаша великую славу. – Боргаз поднял бровь, на его лице появилась тонкая улыбка придворного. – Иные говорят, будто Вулгхаш не слишком тяготится его отсутствием. Что бы он ни сделал после того, как оставил Машиз, это не должно ложиться тенью на Иезд. Поступки Авшара пятнают лишь его самого.
– О каган!.. – протестующе воскликнул Скилицез. Гуделин драматически хлопнул себя по лбу.
Офицер продолжал:
– Если твои люди пасут стадо в пяти днях езды от твоей юрты, они не перестают быть твоими людьми.
Несколько старейшин позади Аргуна кивнули в знак согласия.
– Хорошо сказано! – раздался тонкий голос Оногона.
Однако среди старейшин нашлось немало и таких, кто не в состоянии был серьезно отнестись к угрозе, исходившей от презираемых аршаумами «волосатых» – хаморов. Эти старейшины все еще считали аргументы Боргаза более весомыми. Да и Дизабул не намеревался отступаться от человека, чью сторону он принял.
Похоже, дело зашло в тупик. Каган махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена.
– Пора нам поговорить друг с другом и обсудить то, что мы услышали, – сказал он и приподнял бровь, усмехаясь. – Тут есть о чем подумать.
Оба посольства, покидая шатер, демонстративно не замечали друг друга. Возница остановил лошадь, негромко свистнув ей, чтобы посланники могли выйти из юрты.
Оказавшись в юрте видессиан, Гуделин рухнул на кошму со стоном облегчения.
– Сними с меня халат, – сказал он девушке, которую дал ему каган. – Он насквозь промок от пота.
Девушка, догадавшись по тону, о чем он говорит, предложила ему кумыс.
– Фос да благословит тебя, добрая душа! – воскликнул чиновник и опорожнил одним глотком половину бурдюка.
– Эй, оставь немного, – потребовал Скилицез. Отпив, он хлопнул бюрократа по спине, исторгнув у того вопль. – Пикридий, вот уж не думал, что доживу до того дня, когда увижу, как ты принижаешь Сфранцеза и восхваляешь Туризина Гавра. Да… Судя по твоему тону, ты говорил искренне.
– А, они задели мою профессиональную гордость, – отозвался чиновник. – Если бы я позволил макуранину одолеть меня в словесном поединке, то как бы я, проклятие, мог снова появиться при дворе? Что до твоего драгоценного Гавра, о мой каменноголовый друг, то будь он был справедлив, я до сих пор вкушал бы все блага цивилизации, наслаждаясь столичным житьем.
– Будь Гавр справедлив к тебе, – возразил Скилицез, – ты был бы уже ровно на голову короче за то, что явился к нему посланником Сфранцеза во время смуты.
– Эти мелкие детали лучше вообще опустить как несущественные. – Гуделин легкомысленно махнул рукой. – Муки, которые испытывает моя чувствительная душа, оказавшись здесь, в этой голой, безлюдной степи, являются предостаточной карой, смею тебя заверить. Теперь я вижу, что Видесс отнюдь не центр цивилизованной вселенной. Отсюда он кажется лишь островком в безбрежном море варварства – маленьким, одиноким островком, .*`c amp;%-k, смертельными врагами.
Скилицез удивленно уставился на чиновника:
– Ну и ну! Хвала Фосу! Кажется, ты и впрямь начал понемногу соображать.
– Если вы заткнетесь оба и перестанете воспевать хвалебные гимны друг другу, – сказал Горгид прямо, – то у вас появится время перебросить бурдюк с питьем и в мою сторону.
– Извини. – Скилицез передал бурдюк греку. Когда Горгид уже жадно допивал кумыс, видессианский офицер заметил: – Похоже, в нашей песне найдется несколько куплетов и для тебя. Ты подал мне идею предупредить аршаумоз об играх Авшара.
После напряженных переговоров в шатре Аргуна Гуделин наконец расслабился. Крепкий кумыс ударил ему в голову. Пухлые щеки чиновника порозовели, глаза слегка затуманились. Он кивнул, как болванчик.
– И эта притча о короле – как там его звали? Ну об этом короле со смешным именем. Эта история слегка потеснила нашего самоуверенного Боргаза. О да… – Гуделин захихикал.
– Рад, если смог вам помочь, – отозвался Горгид. Ему стало жарко от этих слов. Он вспомнил еще одну деталь, которую уловил во время спора перед каганом. – Вы обратили внимание на то, как Боргаз пренебрежительно отзывался об Авшаре? Неужели и между йездами существуют трения?