– Скавр не хотел делать ничего такого, что нельзя было исправить позднее. У Туризина могли быть какие-нибудь свои планы относительно главарей. Скавр мог не знать этих планов.
Туризин хмыкнул снова, на этот раз удовлетворенно.
Марк добавил:
– Сотэрик – брат Хелвис. Скавр был уверен в том, что Хелвис бросит его, если он причинит Сотэрику непоправимый вред. А Скавр не хотел, чтобы Хелвис оставила его.
Осматривая Марка, Нейп открыл ему веки. После этого Марк не закрыл глаза и потому видел, как Гавр бросил торжествующий взгляд на свою племянницу. Видел – но это никак не запечатлелось у него в памяти.
– А, вот мы кое до чего и докопались! – произнес Император. – Значит, ты не хотел, чтобы эта шлюха тебя бросила?
– Нет.
– Ну так как же случилось, что она удрала и увела все свое змеиное гнездо? Расскажи! Пусть Скавр расскажет. Пусть расскажет все: что она делала, что он думал, что он делал, о чем думал, пока делал это. Пусть расскажет все. Будь ты проклят, Скавр, наконец-то я загляну на дно твоей души.
Несмотря на действие напитка, трибун долго стоял, не говоря ни слова. Туризин коснулся слишком больной раны. Страдание поколебало то божественное спокойствие, в которое был погружен рассудок Марка.
– Пусть отвечает! – рявкнул Император.
Скавр, воля которого была пересилена чужой волей, заговорил снова.
В то время как одна часть его души кровоточила, другая в мельчайших подробностях рассказывала о том, как Хелвис утомила его, чтобы он крепко заснул. Он знал, что будет помнить все это, когда действие напитка прекратится и не будет больше сковывать его волю.
Но он говорил и говорил. Нейп смущенно покраснел. Охранники-халогаи шепотом переговаривались на своем языке.
Алипия Гавра гневно повернулась к своему дяде:
– Во имя Фоса, останови эту пытку! Почему бы тебе заодно не содрать с него кожу? Ведь ты все равно почти уже это сделал.
При слове «останови» Марк послушно замолчал.
Туризин ответил Алипии ледяным тоном:
– Насколько я помню, это была твоя идея – узнать от него всю правду. Имей мужество слушать – или убирайся отсюда.
– Я не желаю смотреть, как честного человека выворачивают наизнанку. – Она побледнела как мел и добавила шепотом: – Я слишком хорошо знаю, какой вкус у публичного позора…
Бросив на Марка печальный взгляд, она выбежала прочь.
– Продолжай, ты!.. – заорал Туризин.
Скавр покорно продолжил. Он рассказал о погоне, о костре, который привлек внимание корсара, о Хелвис, ее сыновьях и четырех пленных, которые ушли на корсаре в море.
– Что же сделал Скавр после этого? – спросил Император, но очень тихо. Рассказ Марка об отчаянной погоне лишил Туризина охоты торжествовать.
– Он заплакал.
Туризин вздрогнул.
– Чтоб мне провалиться под лед, если я стану винить тебя за это, – заметил он. – Алипия была права: я вывернул наизнанку душу честного человека. – Очень мягко, почти ласково он обратился к Скавру: – А что делал Скавр потом и почему?
Трибун пожал плечами. Халогаи все еще стояли у него за спиной, но больше не удерживали за руки.
– Потом он прибыл сюда, в Город. К Туризину. Ему больше ничего не оставалось. Разве он мог укрыться в монастыре? Он не верит в вашего Доброго Бога. Дракс не должен был становиться мятежником. Скавру это тем более не пристало. Кроме того, Скавр хорошо знает, что он проиграл бы эту игру.
Туризин посмотрел на Марка очень странным взглядом.
– Любопытно… Ох как любопытно…
Глава двенадцатая
Сейрем нежно поцеловала Виридовикса в губы. В ответ он крепко прижал ее к себе.
– Ты слишком высокий, – пожаловалась она. – У меня шея немеет, когда я тебя целую.
– Привыкай, девочка, потому что тебе придется делать это часто. Вот прихлопнем эту блоху – Варатеша…
То, что в ответ на слова Сейрем Виридовикс отшутился, лучше любых признаний показывало: эта девушка стала очень дорога ему. Им не нужно было говорить лишнего. Они любили друг друга такими, какими были.
– Ты возвращайся. Знаешь – возвращайся скорей! – проговорила Сейрем, передразнивая галльский акцент Виридовикса так искусно, что оба рассмеялись.
– Эй, в седло! – раздался хриплый голос Таргитая. – Ты что, думаешь, у нас есть время на твои любовные шашни?
Но каган не был сердит – он тоже скрывал улыбку. Батбайян, стоявший рядом, открыто ухмылялся.
– Чтоб тебя взяли вороны, – проворчал Виридовикс. Еще раз обняв Сейрем, он выпустил ее из рук и вскочил в седло. Приземистая степная лошадка жалобно фыркнула: кельт был куда тяжелее, чем хаморы.