– Атака! Быстро под решетку!
Когда их накрыла волна пилумов, двое среагировали мгновенно, но третий не успел. Его пригвоздило к решетке, прошив беззащитное тело, словно подушечку для булавок. Руки обвисли, по спине, из которой торчала длинная рукоять дротика, ручьем текла кровь, и «ремесленник» стал медленно подниматься вверх вместе с решеткой.
Когда пилумы забарабанили по камням – центурион, похоже, отчаялся взять их живьем, – Чайка отскочил в сторону и упал в открытую дверь, что вела в башню. На голову ему тотчас свалился кто-то огромный, едва не раздавив. Это был Летис.
– Тьфу ты! – сплюнул он, едва не приземлившись прямо на голову Чайке. – А я-то думал, это кто-то из местных пожаловал. Ты живой? Ну как решетка, поднимается? Я убил всех, кто ее охранял и подпер рычаг. Должна идти хорошо.
– Летис, – проговорил Федор, вскакивая на ноги и не вдаваясь в долгие объяснения, – ты молодец, но ее надо срочно опустить, иначе нам не уйти.
И добавил, увидев изумление в глазах друга:
– Там отряд римлян. Решетка даст нам время, чтобы оторваться от преследования.
Но когда Летис, уяснив новый приказ, уже направился обратно вверх по узкой лестнице, Федор остановил его.
– Я сам. А ты беги вниз и жди меня снаружи.
Здоровяк нехотя подчинился.
– Я догоню, – пообещал Федор и, не теряя больше времени, бросился наверх, перепрыгивая через три ступеньки.
Когда он вознесся на второй этаж, где находился приводной механизм, то увидел сразу три изуродованных трупа сенатских пехотинцев. У одного была неестественно вывернута рука, у второго просто не хватало головы, а третий был пригвожден копьем к столу, за которым имел несчастье отужинать вместе с товарищами. Стулья были перевернуты, нехитрая, но массивная мебель поломана.
У Федора возникло ощущение, что по комнате пронесся внезапный смерч, разрушая все на своем пути.
Узрев рычаг, на который Летис, недолго думая, взвалил тело еще одного мертвеца, чтобы создать противовес, Чайка бросился к нему, обходя завалы. С трудом сбросив труп с рычага, он вернул решетке обратный ход и сам опрометью бросился вниз. Сердце стучало, как барабан. По его подсчетам, максимум, на что он мог рассчитывать, – это проскочить перед самым носом римлян. Задержись он хоть на одно лишнее мгновение – и все. Придется принимать героическую смерть в неравном бою с целой центурией легионеров. Все равно никто из своих уже не поможет.
Но боги хранили его. Выскочив наружу, сквозь дым от пожара Федор узрел буквально в десятке метров слева от себя первую шеренгу римлян, а справа решетку, которой осталось опуститься не больше чем на полметра, перекрыв ему единственный путь к бегству. Доли секунды хватило на то, чтобы заметить изумление и ярость на лице римского центуриона, не ожидавшего увидеть здесь одного из беглецов, и то, что его солдаты уже израсходовали свой запас пилумов, разбросав их по мостовой.
Центурион, находившийся ближе всех, бросился ему наперерез, размахивая мечом. Федор отмахнулся от удара, отведя римский клинок в сторону и успев даже поцарапать панцирь острием фалькаты. Затем ударил центуриона ногой в грудь, на мгновение отбросив того назад и, не оглядываясь больше, бросился к решетке.
Чайка метнулся вправо, перекатился через голову и, выпрямившись, проскользнул под решеткой за мгновение до того, как ее заточенные прутья вошли в соприкосновение с камнем мостовой. «Вот она, свобода!» – ликовал Федор, пытаясь подняться, но не смог. Он с изумлением ощутил, что один из прутьев решетки успел зацепить ремень кожаной обвязки, перекинутой через плечо, и пригвоздить его к земле. Чайка дернулся еще и еще раз, но безрезультатно. Он попался. Федор слышал радостные возгласы легионеров, уже тянувших к нему руки, и готовился к страшной и позорной смерти. Но тут вдруг над ним промелькнула широкая тень, горячий воздух прошелестел по затылку и раздался звонкий удар металла о камни, вслед за которым он почувствовал свободу. Ничто больше не держало его. Сверх того чья-то сильная рука схватила его за грудки и отшвырнула на пару метров от решетки.
Это был Летис. Освободив друга, он успел еще всадить свой клинок в живот легионеру, посмевшему приблизиться к решетке. И лишь потом отскочил от нее, под яростные вопли римлян, безуспешно пытавшихся достать его своими короткими мечами сквозь отверстия. – Прощайте, друзья! – крикнул им Федор по-латыни, поднимаясь на ноги и срывая с себя остатки портупеи. – Вы скоро вновь услышите обо мне!