– Господин полковник желает побеседовать с прапорщиком фон Ландсбергом с глазу на глазу, – произнес над ухом Путилина адъютант командира с погонами подпоручика.
Второй раз за локоть начальника Сыскной полиции мягко придержали, когда Ландсберг через несколько минут вышел из кабинета полковника и в сопровождении двух офицеров направился к выходу.
– Соблаговолите подождать, ваше превосходительство! Прапорщик Ландсберг исполняет… исполнял, пардон, в батальоне должность финансового делопроизводителя. И на время полицейского дознания должен сдать дела, – так же тихо проговорил подпоручик, всем своим видом выказывая вздорность каких-то там полицейских дознаний. – И не извольте беспокоиться: господин фон Ландсберг никуда не убежит. Полковник Кильдишев поручается в этом своим честным словом. Или вы там у себя, в полиции, не верите в честное слово князя и боевого офицера?
Подпоручик явно нарывался на скандал, но Путилин счет за благо промолчать. Должность его соответствовала генеральской, старше его по чину здесь не было никого, включая командира батальона. Можно, конечно, было поставить это мальчишку-адъютанта на место, но к чему, зачем? Неприязнь же и даже ненависть строевых офицеров к полицейскому сословию была общеизвестной. И никакой скандал этого не изменит!
Путилин пожал плечами и снова опустился на диван, демонстративно глянув при этом на часы. Пусть мальчишки хорохорятся, решил он. Пусть – главное, Путилин был отчего-то уверен в том, что стреляться Ландсберг не станет. Хотя – в этом начальник сыска был также убежден – такую возможность ему непременно предоставят.
Так оно и вышло. Спустя четверть часа Ландсберг вернулся в приемную бледным до синевы – но сохраняя спокойствие. Лишь дрожащие пальцы говорили о том, что ему только что пришлось сделать трудный выбор.
Вернулся новый открыватель столицы в свой Басков переулок на извозчике – «ваньке», нанятом за 25 копеек. Это, конечно, было мотовство, пенял себе Карл. Да, мотовство – но как иначе, скажите на милость, доставить на квартиру будильник, глобус, большущий куль мятных пряников, проданных земляку немцем-кондитером из Ковенской губернии со скидкой, а также бумагу, тетради и банку с ваксой для сапог?
Поздно вечером того восхитительного дня Карл Ландсберг под оглушительное тиканье будильника размером со сковородку сочинял первое письмо домой.
«А завтра у меня начинаются занятия. Предметов для изучения очень много. Чтобы вы имели представление о военной службе, перечислю:
Общая тактика Фортификация Военная типография
Военная администрация Военная история Законоведение
Воинские уставы Воинская география Военная гигиена
Атака и оборона крепостей Минное искусство Подземно-минная борьба
Подрывное дело Подводные мины Строительное искусство
Железнодорожное дело Военные телеграфы Искровая связь
Электротехника Закон Божий Немецкий язык
Французский язык Латинский язык Древнегреческий язык
Русский язык и риторика Сопротивление материалов
Теоретическая механика Гидравлика
Военные дороги и военные мосты Русская литература
Верховая езда Фехтование Гимнастика
Огневое дело и баллистика
Самое главное: жить я, любезная матушка и братец Генрих, стану, как и др. воспитанники-вольноопределяющиеся, на вольной квартире, которую я уже нашел совсем недалеко от казарм. Это потому, что занятия начинаются очень рано. Квартиру, дрова и свечи оплачивать будет казна, однако нам сказали пока заплатить самим. Завтра выдадут деньги на питание, и мы будем выбирать артельщика для закупок и кашеваров для обедов. Хозяйская прислуга будет подавать утром и вечером чай с сахаром (моим), а все остальное придется покупать. Наверное, стирать придется тоже на квартире, спрошу потом у хозяина. Хорошо, что ты, Генрих, оставил мне 5 р., хватило заплатить за 2 мес. вперед, как и положено. Купил еще будильник и глобус, которые мне необходимы. Ну, вот пока и все. Горячо всех обнимаю – ваш Карл».
P. S. Мой квартирный хозяин – господин Власов Егор Алексеич, служил раньше по медицинской части, имеет чин отставного надворного советника. Жены и деток не имеет, принял меня очень хорошо!
Впрочем, очень скоро восторженное впечатление Карла от своего квартирного хозяина несколько поблекло. Поначалу же не было ничего удивительного в том, что юный Ландсберг искренне потянулся на доброжелательное внимание совершенно чужого человека. Да и сам старый холостяк Власов, никогда не имевший семьи, вполне искренне обрадовался возможности взять под опеку молодого человека. Однако своих многолетних холостяцких привычек Власов изменить не мог, да, пожалуй, и не хотел.