Тот снова отказался.
– Два чемодана и саквояж. Они тут, в комнате наверху.
– Я рассчитываю выйти в море уже через два-три часа. Сейчас вот допью свою бутылку и пришлю с «Клеопатры» матроса за вашим багажом. Кого он должен спросить?
– Герра Мюллера.
– Мюллера, – повторил шкипер, внимательно глянув на собеседника. Сам он с трудом объяснялся по-немецки, однако чистоту произношения большинства европейским языков мог определять на слух, безошибочно. Его неожиданный пассажир, назвавшийся расхожей немецкой фамилией, вряд ли на самом деле был немцем. Или был – но очень давно не жил в Германии.
– Надеюсь, ваши бумаги в порядке? Здешняя портовая полиция, конечно, обычно закрывает глаза на многое. Но иногда бывает чертовски придирчивой, герр Мюллер.
– Не стоит беспокоиться, шкипер! – Мюллер поднялся. – С вашего позволения, я сам найду носильщика и немедленно отправлюсь на «Клеопатру». Чтобы обо мне в суете вдруг не позабыли.
– Как угодно! – Тако и не вздумал обижаться на столь явно выраженное недоверие.
Он просидел за бутылкой «озо» еще с полчаса, выкурил две трубки крепкого табаку. Наконец, с сожалением отодвинув пустую бутылку, он поднялся с места и направился к хозяину таверны. Тот не спеша протирал стаканы, каждый раз внимательно и подолгу рассматривая на свет их толстые донышки. В этот час таверна была почти пустой, и других занятий у хозяина до вечера не предвиделось.
Тако облокотился на стойку и шлепнул по ней серебряной монетой – не из тех, разумеется, что дал ему пассажир с немецкой фамилией. Как и большинство старых моряков, он знал всех портовых кабатчиков от Китая и Австралии до Нового Света. Его тоже знали и узнавали. От Тако не надо было ждать никаких неприятностей, даже когда он сильно «перебирал». И долгов в кабаках он никогда не делал, а если матросу с его шхуны доводилось в драке поломать или разбить что-то в барах или тавернах, то хозяева всегда получали от Тако компенсацию ущерба.
Хозяин таверны, турок неопределенных лет с вислыми густыми усами, скрывающими не только верхнюю, но и нижнюю губу, словно и не заметил монеты. Продолжая неторопливо протирать стакан и не глядя на Тако, он спросил:
– Уходишь в море, Тако?
– Да, пора уже.
– Нашел щедрого пассажира? – столь же равнодушно поинтересовался хозяин.
– Щедрого! – пренебрежительно хмыкнул Тако. – Хотелось бы! Как сказать… Он жил у тебя?
– Два дня.
– Хотелось бы знать побольше о человеке, который будет торчать на моем корабле перед глазами в ближайшие пару недель, – вздохнул Тако и пододвинул серебряную монету ближе к кабатчику.
– Человек как человек! – пожал тот плечами. – Ко мне приходят за выпивкой, и я утоляю людям жажду. Человеку нужна свободная комната? Почему бы и нет, если свободная есть? У людей свои дела, у меня свои. Моих дел мне хватает, в чужие я не лезу… Но глаза у меня все время открытые, Тако! Так же, как и уши! И твой пассажир – очень интересный человек, между прочим!
– Да? И чем же?
– Очень интересный, – повторил кабатчик и впервые глянул на тускло блестевшую на обшарпанной стойке монету. – Мне показалось, что он расплатился с тобой не этим серебром, Тако?
– Хм! А у тебя и впрямь хорошие глаза! Но настолько ли интересен мой новый пассажир, чтобы я делился с тобой его французским золотом?
Кабатчик пожал плечами и продолжал заниматься стаканами. Подумав, Тако убрал серебряную монету и заменил ее золотой – но пальца с нее не убрал.
– Так что же интересного в моем пассажире? – спросил он тихо, ибо в это время в таверну зашли, пошатываясь, два каких-то подвыпивших моряка.
Сонное оцепенение хозяина таверны сразу пропало – то ли от вида золотого полуимпериала, то ли от визита новых посетителей. Снабдив последних бутылкой рома и отправив их за дальний столик, хозяин вернулся к Тако.
– У него немецкие бумаги, но прибыл он из России, – вполголоса сообщил он шкиперу. – Когда я спросил, на каком судне он приплыл, он назвал немецкую шхуну, первую попавшуюся, я думаю. Ибо эта шхуна протирает здесь кранцы уже неделю. Что ж, может быть и так – какое мое дело? Но мой мальчишка клянется, что этот Мюллер прибыл из России, причем нелегально. Его привезли сюда одесские контрабандисты, которые постоянно заходят в здешний рыбный порт.
– Мальчишка мог ошибиться, – пожал плечами Тако. – Или просто выдумать.
– Вряд ли. У него тоже хорошие глаза. И много друзей среди такого же портового отребья, которое знает все на свете. Кроме того, другой человек видел в городе этого самого Мюллера. У здания Русской миссии.