Когда он очнулся, вокруг было темно, пищали крысы, где-то совсем рядом, за стенкой, плескалась вода, а на руках и ногах звенели тяжелые цепи!
Твари!!!
Глава 2
Ноябрь 225 г. Рим
Лудус Магнус
Мы должны сдерживать и успокаивать свои стремления и развивать в себе внимание и тщательность, дабы ничего не делать ни опрометчиво и случайно, ни необдуманно и беспечно.
Лудус Магнус – так называлась школа. Римская школа. Школа гладиаторов, в которой в конце концов очутился Юний. Уж конечно, это было не то, что когда-то в Лугдунской Галлии, – трехэтажное здание, мощеная просторная арена для тренировок, а совсем рядом в прямой видимости – огромный, величайший в мире амфитеатр Флавиев. Или Колоссеум, как его еще называли из-за огромной, больше чем в двадцать человеческих ростов, статуи на площади перед амфитеатром. Золоченый колосс изображал Гелиоса – сияющего бога Солнце. Злые языки, впрочем, до сих пор утверждали, что в виде Гелиоса представлен Нерон, император, прославившийся своими необузданными страстями, которые вызывали справедливое негодование граждан. Но красивейший амфитеатр Флавиев не производил на Юния никакого впечатления. Не все ли равно, на какой арене убивать и быть убитым на потеху праздной толпе? В этом смысле Колоссеум ничем не отличался от провинциального цирка Ротомагуса.
Юний перевернулся на бок на своем жестком ложе. Маленькую убогую каморку он делил с напарниками Бриттом и Эфиопом – молодыми гладиаторами, совсем плохо понимавшими латынь. И не поговорить! Что поделать, здесь, в гладиаторской школе Рима, Ант Юний Рысь вновь должен был доказывать всем свое право на достойную жизнь, хотя б в рамках самой школы. И даже просто право на жизнь, без эпитета «достойная».
Снаружи, с арены, слышалось щелканье бичей и стоны – там наказывали провинившихся за день гладиаторов. Юний не попал в их число – он уже не был тем сопливым мальчишкой в Ротомагусе, он стал умнее и научился показному смирению. Зачем зря раздражать надсмотрщиков и ланисту, доказывая, что он свободный человек? Все равно никому ничего не докажешь, только лишь настроишь всех против себя да получишь плетей. Лучше смириться для вида, а для проявления своих амбиций выбрать подходящий момент или – что гораздо лучше – самому этот момент устроить. Рысь – хитрый зверь, и Юний постепенно оправдывал в собственных глазах свое детское прозвище. «Не доверяй никому» – эта фраза постепенно становилась его жизненным кредо, особенно после того случая с Арникой. Ну и девица! Впрочем, он и сам хорош. Это ж надо было так глупо попасться: растаял от любовной неги, развесил уши, нет, чтобы насторожиться, когда юная гетера начала подробно расспрашивать про родичей. А потом следила за каждым шагом и даже наняла легионеров – помочь попавшему в затруднительную ситуацию Юнию. Ну как же, он ведь был ей нужен живым. Интересно, сколько она получила за глупого гладиатора? Нечего сказать, насладился свободой. Ой, дурак, дурак. Хотя чего уж теперь горевать? Ну, сглупил, всякое в жизни бывает, значит, именно так распорядились боги. Может, и вовсе не следовало искать ободритов и Тварра, а нужно было попытаться вернуться на родину.
На родину… Рысь уже и забывать ее стал потихоньку. Да и кто его там ждет? Ободриты вырезали и продали весь род, на землях которого наверняка поселились чужие. И он, Ант Юний Рысь, вернувшись, будет для них чужаком, причем чужаком опасным – вряд ли можно будет сохранить в тайне мастерство владения мечом. Единственная жизнь, которую он может начать, – это жизнь изгоя, человека без роду и племени. Одному выжить трудно, практически невозможно. Да и нужно ли для этого возвращаться куда-то на край света?
А вот в Риме можно достичь многого. Для начала получить свободу: либо выкупиться, либо найти какие-то пути к Валерию с Луцием, а лучше – к самому Марку Луницию Арбеллу, наместнику Лугдунской Галлии, чье слово было достаточно веским также в Белгике и Аквитании. Эти три соседние провинции мало отличались друг от друга по своему развитию, их так и прозвали – Три Галлии. Не может такого быть, чтобы наместник вообще никогда не приезжал в Рим. Наезжает, и часто. Хотя вспомнит ли он молодого гладиатора? Должен, не так уж и много времени прошло. А не вспомнит, так можно напомнить. Главное – увидеться с ним, а для этого нужно знать городские новости и иметь возможность беспрепятственно передвигаться. Для чего, в свою очередь, нужно внушить доверие ланисте или, по крайней мере, всячески проявлять преданность, что Юнию пока вполне удавалось. Выйти на арену огромного амфитеатра Флавиев, показать все, на что способен, добиться обожания толпы и, как следствие, авторитета в школе. Вот тогда можно будет подрабатывать по вечерам охранником или еще кем – как делали в Ротомагусе. Тогда появятся и деньги, и относительная свобода. А пока стиснуть зубы и ждать.
С раннего утра гладиаторы, подкрепившись овсяной кашей, приступили к изнурительным тренировкам. Как и когда-то в Ротомагусе, Юний по-прежнему оставался секутором – тяжеловооруженным гладиатором с доспехом, прикрывавшим правую, «рабочую» руку до плеча и середины груди, с тяжелым «легионерским» щитом и коротким мечом-гладиусом. Голову закрывал сверкающий на солнце шлем с золотыми накладками в виде чешуи рыбы, увенчанный гладким гребнем. Соперником секутора чаще всего был ретиарий, вооруженный длинным трезубцем и сетью, так что всяческие украшения на шлеме типа перьев, как у мирмиллона, являли собой нешуточную обузу в бою – ретиарий вполне мог зацепить их сетью. Защищавшее от трезубца забрало шлема было глухим, с маленькими смотровыми дырочками, что резко ухудшало обзор. К удивлению Рыси, в Лудус Магнус частенько выставляли секуторов против «фракийцев» – эти были в шлеме с полями, с голой грудью, с маленьким круглым щитом и изогнутым мечом, или даже против провокаторов, своим вооружением мало чем отличающихся от секуторов или мирмиллонов. Ну разве что шлем у них был уж совсем гладкий, без полей и гребня, да грудь прикрывал небольшой нагрудник, державшийся на узеньких ремешках. Вообще же гладиаторы каждой категории обязательно имели свои уязвимые места, специально не прикрытые доспехами, обычно левую часть груди, бедра, спину. Их-то и следовало защищать прежде всего, что и демонстрировал Юний.
Как обычно, учебное оружие было куда тяжелее боевого, и к вечеру все тело юноши ныло – все ж таки он слишком давно не тренировался, и теперь приходилось наверстывать. В пару ему сначала поставили приземистого коротконогого сакса-гопломаха, экипировка которого напоминала вооружение греческих гоплитов – длинные поножи, шлем с перьями, щит и копье. Рысь довольно быстро обнаружил слабые места этого типа бойца – неповоротливость и слишком большую длину копья, рассчитывая на которое гопломах практически никогда не атаковал, а лишь выжидал удобного для резкого выпада момента. Конечно, сладить с таким воином, обладая лишь коротким мечом, было не так-то просто – и Юний прибег к тактике измора. Кружил вокруг сакса вороном, периодически срываясь в короткие атаки, а затем как бы подставился – чуть опустив щит, открыл правый бок. Ага! Копье гопломаха молнией метнулось в образовавшуюся брешь! Да только Рысь был начеку – ловко ударил по древку копья острым краем щита, окованным начищенной до солнечного блеска бронзой. Ударил как раз в тот момент, когда острие копья едва не коснулось кожи! Древко с треском переломилось, и гопломах со злобой вытащил из ножен кинжал. Ну уж кинжал-то против меча точно не поможет, что и продемонстрировал Юний, нанеся врагу ряд ударов.
– Неплохо, – довольно кивнул тренер – покрытый шрамами ветеран с поджарым, по-прежнему мускулистым телом. – А ты, Сакс, получишь сегодня десять ударов плетью.
Сняв шлем, Сакс – румяный круглолицый парень по виду чуть постарше Рыси – обиженно засопел:
– Я бился честно!
– Правильно, – усмехнулся тренер. – Честно, но глупо! На арене это был бы твой последний выход. И знаешь почему?
Юний тоже навострил уши – учиться чему-нибудь никогда не лишнее, особенно если от этого зависит жизнь.