– Ай! – завопил Гета. – Я подумал… Ой… Подумал, что негоже почти что центуриону жить в одной казарме с простыми воинами. Ой, господин, больно!
– И откуда же ты взял деньги, пройдоха?!
– Из твоего жалованья, мой господин… Ты же держишь все свои деньги под ложем, в кожаной сумке, об этом всякий знает.
– Да! Потому что мне незачем таиться от своих боевых товарищей и подозревать их в воровстве!
– Так вот у них я и спросил про твои деньги. Показали. Ведь все знают, что я твой слуга!
– Это ты им сказал?
– Я, я, господин, не подумай, что кто-то другой…
– И сколько же ты потратил на дом?
– Двадцать пять сестерциев!
– Сколько?!
Рысь в изумлении отпустил парнишку:
– Двадцать пять сестерциев? Что ж это за дом такой?
– Очень хороший дом. Я как раз за тобой и шел – показать.
– Что ж, – хмыкнул Юний. – Пойдем глянем.
Дом, вернее, крытая старой соломой хижина из обмазанных глиной переплетенных прутьев находился на самой окраине Виндоланды, в ряду подобных же явно не блистающих особым богатством сооружений. Высотой примерно с человеческий рост, хижина представляла собой овал, в торце которого имелась дверь, точнее, дверной проем, завешенный старой циновкой.
– Я знаю умелого плотника, – оглянувшись, радостно сообщил Гета. – Потом можно будет поставить хорошую дверь.
Откуда-то сильно несло дерьмом. Юний покривился – все ж таки давно отвык от выгребных ям, привык к римским уборным – со сливом. Правда, и там пахло не амброй, но все же не так сильно, как здесь. Покачав головой, Рысь со вздохом поинтересовался у Геты, нет ли у того на примете знакомого золотаря.
– Найдем, – тут же пообещал тот.
Юний взялся за циновку… и застыл. Циновка вдруг откинулась словно сама собою, и на пороге хижины показалась женщина лет сорока – согбенная, морщинистая и беззубая, зато ярко накрашенная. Румяна, мел, сурьма – чего только не было, плюс ко всему туника настолько узорчато-яркая, что заставила бы задымиться от зависти всех римских модниц.
– Э-э… Это кто еще? – недоуменно осведомился Рысь. – Стряпуха?
– Это твоя наложница, мой господин! – гордо пояснил Гета и, немного подумав, добавил, что стряпать она, наверное, тоже умеет.
– Та-ак, – отодвинув рукой «наложницу», Юний прошел в хижину. – Наложница, значит… А постарше не мог выбрать?
– А старше в лупанарии Стемида и нет! – слуга принялся оправдываться. – Но она очень искусна в любви, я спрашивал, так что ты не думай, мой го…
– Молчать, – тихо произнес Юний. – Молчать и внимательно слушать. Понял?
Гета кивнул.
– Да, кстати, а где мои деньги? – вдруг спохватившись, Рысь подозрительно оглядел помещение.
– Вон, в сундуке, – обиженно отозвался слуга. – Не думай, я не взял ни асса! Можешь пересчитать, если не веришь. Только заплатил за дом и вот ей. – Он показал на женщину.
– Хорошо, – снова кивнул Рысь. – Итак, слушай: первым делом найдешь золотаря, прочистить уборную, а то несет так, что хоть нос затыкай. И второе – подмести пол, выскоблить стол и что тут еще есть… Да, и женщину – обратно в лупанарий, немедленно.
Рысь перевел взгляд на наложницу. Однако и страшна же! Как и все легионеры, он, конечно же, посещал публичный дом Стемида, но таких страхолюдных проституток там не видал. Может, плохо смотрел?
Отдав слуге необходимые распоряжения, Юний прихватил несколько денариев и отправился на торговую площадь и в лавки – прикупить кое-что из мебели. Он, конечно, вовсе не планировал сейчас приобретать собственное жилье, хотя многие легионеры заводили и семьи, и дома. Тем не менее изнутри хижина вдруг показалась вполне приличной – в конце концов, пусть хоть плохой дом, да свой.
Торговая площадь, раскинувшаяся у высоких стен Виндоланды, шумела сотнями голосов – много, очень много бриттов явилось на праздник. Здесь были не только бриганты, но и коритандры с коричневыми волнистыми линиями на щеках, и корновии в ярких васильковых плащах, и даже ордовики с далекого восточного побережья. Все они весело переговаривались, пили пиво в ожидании праздника да азартно наблюдали за петушиным боем. Юний тоже остановился, посмотрел. Среди местных виднелось много легионеров, молодой командир узнавал кое-кого, здоровался, кивал. Наконец, прикупив по дешевке пару резных креслиц и Рулон узорчатой льняной ткани, он нанял в качестве носильщиков двух подростков-бригантов и хотел уж было доставить поклажу домой, как вдруг…
Как вдруг словно разноцветный вихрь пронесся по рынку! Выскочившие неизвестно откуда всадники на белых конях промчались через всю площадь, опрокидывая ряды и расталкивая зевак. Первой неслась девушка в шитой золотом налобной повязке, короткой тунике и мужских узких штанах. Пышные темно-русые волосы вились за ее спиной, словно боевое знамя, на груди солнцем сияло золотое ожерелье с изумрудами. Айна! – тут же узнал Юний. И едва успел отскочить в сторону, давая путь несущемуся во весь опор всаднику с обезображенным ужасным шрамом лицом.
Мад Магройд, так, кажется, его звали… Вождь вотандинов.
Мад Магройд вдруг закружил на одном месте – поперек улицы, куда только что проскочила Айна, встали шеренгою молодые парни-бриганты. Осадив коня, вотандин подъехал к ним и что-то сказал. Парни ответили, и ответ их, как видно, не очень понравился людям Мада Магройда – те явно стали задираться, кое-кто вытащил нож. Люди притихли, а некоторые и отошли подальше. Похоже, здесь назревала хорошая драка! Ну и вотандины – ничего себе, гостюшки!
Обернувшись к своим, Мад Магройд что-то гортанно крикнул и взмахнул плетью, намереваясь ударить кого-то из загораживающих дорогу парней.