– Ох, эти русские… – проворчал капрал. – Вас тут и так пруд пруди. Что вам дома не сидится? Убил медведя, поджарил мясо, выпил стакан водки, побаловался со своей мадам – и радуйся жизни. Ан, нет, вам хочется приключений. Ну ничего, если поступишь в Легион, будут тебе приключения… – Капрал коротко хохотнул – наверное, своим мыслям. – Паспорт есть? Давай сюда.
Забрав документы, он подозвал своего подчиненного, молоденького белобрысого легионера, и тот провел Рея в комнату с умывальником и туалетом на территории вербовочного пункта.
– Жди, – сказал легионер коротко и вышел.
Умывшись и справив малую нужду, Рей подошел к двери, где убедился, что оказался взаперти – дверь была без ручки, и открыть ее можно было только снаружи, а на окнах стояли решетки.
За ним пришел часа через два незнакомый капрал с расплющенным «боксерским» носом. Когда он появился в дверном проеме, Рей быстро вскочил на ноги и стал по стойке «смирно», получив в ответ скупую поощрительную улыбку.
Рей был хорошо знаком с порядками, царившими в Иностранном легионе. Во время учебы в колледже ему пришлось написать обстоятельный реферат на эту тему (как и многим другим учащимся).
Поэтому, когда капрал отвел его в здание напротив, где Рея обшмонали по всем правилам, юноша лишь мысленно рассмеялся – деньги, паспорта и немногочисленные семейные фотографии он оставил в абонированной им ячейке местного банка.
После шмона всю одежду Рея забрали и выдали две пары трусов, шорты, футболку, спортивный костюм, теннисные туфли, пачку одноразовых бритв, пенку для бритья, зубную щетку и пасту, два бруска мыла – для душа и хозяйственное, а также туалетную бумагу и две простыни. Затем Рея отвели в дортуар и показали его койку.
Предварительную комиссию Рей прошел легко. Он был силен, хорошо сложен и абсолютно здоров.
На вопросы офицера (зачем приехал? откуда узнал о Легионе? образование? в какой школе учился? какие специальности имеешь? вероисповедание? кто родители? – и тому подобное) он отвечал четко, на ломаном французском языке. Офицер лишь одобрительно кивал.
Рей тоже был доволен – легенду, которая прилагалась к каждому фальшивому паспорту, он выучил назубок и мог рассказать свою «биографию» даже если его внезапно разбудят среди ночи.
– Хорошо, – подытожил офицер. – Значит, ты русский немец… – сказал он задумчиво и полистал какие-то бумаги. – Что ж, будешь тогда Карлом Грабовски… – Офицер записал новое имя Рея на небольшом листике. – Твоих родителей зовут Отто и Хелен. Запомни эти имена, вбей себе их в башку. Свободен…
В большой комнате, куда поселили Рея, «земляков»-немцев, к его радости, не оказалось. С ним жили три поляка, словак, болгарин, украинец и четверо русских.
Чтобы сразу расставить все точки над «i», Рей во время знакомства с волонтерами опять выдал легенду о своих немецких корнях, которые произрастали на русской земле.
К счастью, народ оказался не шибко любопытный, поэтому его короткая побасенка сошла за чистую монету. Впрочем, и остальные не спешили открывать душу нараспашку. И на то были свои причины.
Как вскоре выяснил Рей, двое русских и поляк пытались записаться в Легион, чтобы уйти у себя на родине от уголовной ответственности.
На следующий день волонтеров заставили проходить тесты для поступающих в Легион. Тестирование проводил капрал, злой, словно цепной пес, тип, очень смахивающий на Берию – такой же лысый и в маленьких очках.
Задания, по мнению Рея, были совершенно дурацкими: сначала он рисовал дерево, затем определял, куда будут вращаться изображенные на плакате шестеренки, выбирал из десятка похожих рисунков два идентичных и так далее. Создавалось впечатление, что у новобранцев предполагалось умственное развитие на уровне детского садика
Более сложными были лишь тесты на запоминание карты жилого квартала с обозначениями домов и сооружений и на внимательность, когда требовалось за строго определенное время из большого количества символов зачеркнуть два заданных.
После новобранцами занялись медики. Рей и его новые товарищи сдали анализы мочи, им проверили зубы, зрение, описали все шрамы, а также объяснения, где, когда и при каких обстоятельствах они получены. Рея спрашивали, болел ли он желтухой (корью, свинкой), занимался ли спортом и каким, а затем записали его биографию…
В общем, после всех этих процедур у бедных волонтеров заболели языки. Которые на следующее утро, когда они проходили физический тест – кросс, едва совсем не отвалились. Только Рей и словак, бывший бегун на длинные дистанции, чувствовали себя на финише вполне сносно.
Но самым сложным для Рея оказалось посещение «гестапо». Так назывался процесс собеседования с офицером службы безопасности. Рею нужно было безукоризненно сыграть свою роль, чтобы опытный «гестаповец» принял его легенду за чистую монету.
Обошлось. Наверное, немолодой офицер просто не допускал мысли, что желторотый юнец может с совершенно невинным видом так искусно врать, глядя на него растерянно-наивными глазами.
В пятницу, на утреннем построении, Рея отобрали в «руж» – команду, которая должна была отправиться в учебный лагерь Иностранного легиона, находившийся в Пиренейских горах, в городе Кастельнодари, расположенном неподалеку от Тулузы.
Только там Рей, наконец, понял, что служба в Иностранном легионе далеко не мед. Он даже хотел сбежать, но мужское самолюбие не позволило. И все-таки Рей (как он потом признался самому себе) четырнадцать недель жесточайшей муштры выдержал лишь потому, что хорошо знал французский язык.
Дело в том, что в тренировочном лагере разговаривали только по-французски, и если кто-нибудь из новобранцев не понимал команды или не так отвечал, его били по лицу. От постоянных зуботычин многие волонтеры ходили с опухшими физиономиями. Некоторые недосчитались и зубов.
Новобранцев заставляли преодолевать разные препятствия, бегать кроссы на расстояние до тридцати километров, устраивали жестокие спарринги, им приходилось учить песни легиона, заниматься разборкой, сборкой и чисткой оружия, слушать многочисленные лекции…
И все же самым плохим было то, что на сон им отводили не более трех часов в сутки. Многие не выдерживали и засыпали буквально на ходу, за что тут же получали очередную порцию пинков.
Рей стоически прошел через все испытания, несмотря на то, что был самым молодым из новобранцев. Сражаясь в спаррингах на татами, он с благодарностью вспоминал отца, который уделял очень много внимания его физическому воспитанию.
Отец будто предвидел, что знания боевых единоборств Рею здорово пригодятся, притом в ближайшем будущем…
Рея распределили в 3-й пехотный полк, расквартированный в городе Куру, который находился во Французской Гвиане. Уже через неделю он знал, что все мытарства в тренировочном лагере – это семечки по сравнению со службой в джунглях, наполненных ядовитыми гадами, москитами и другой нечистью.
Невыносимая жара, зловонные испарения, высокая влажность просто сводили с ума. Не помогал ни кондиционер, ни лошадиные дозы спиртного. Легионеры всегда были раздражены и нередко выяснение отношений заканчивались потасовкой.
3-й пехотный в основном занимался охраной космодрома, расположенного вблизи Куру. И время от времени выполнял спецзадания, что являлось для новобранцев большой тайной.
Только через год, когда Рей полностью втянулся в армейскую рутину и завоевал кое-какой авторитет, его, наконец, перевели в боевую роту и послали «проветриться».
Смысл задания был малопонятен. Группа коммандос 3-го пехотного полка, куда зачислили и Рея, десантировалась с вертолетов в джунгли, где легионерами пришлось в течение двух недель гоняться то ли за повстанцами, то ли за бойцами наркокартеля.
После этого эпизода Рея начали привлекать к выполнению спецзаданий постоянно. А все из-за того, что в роте его стали считать счастливчиком, потому как очень опасная «прогулка» по джунглям впервые обошлась без потерь личного состава. Никто не был даже ранен, если не считать легионера, укушенного змеей.