– Невозможная женщина. Ладно, пусть будет по-твоему.
– Естественно, – сказала она. – Прощай, мой господин.
Он кивнул ей, потом Исане и закрыл дверцу носилок.
– Командир, позаботься о них, – сказал он, постучав по борту носилок.
– Сиятельный господин, – ответил мужской голос снаружи, и рыцари Воздуха подняли носилки с земли.
Снаружи зашумел ветер, но за последние два года этот звук стал для Исаны привычным. Невидимая сила прижала ее к сиденью, и носилки устремились в небеса.
Несколько мгновений прошло в тишине, Исана опустила голову на спинку сиденья и закрыла глаза, рассчитывая таким способом избежать разговора с госпожой Аквитейн. Однако ее надеждам не суждено было осуществиться.
– Приношу вам извинения за продолжительность путешествия, – заговорила та. – Но в это время поведение высоких ветров непредсказуемо, а нынешний год оказался особенно опасным. Вот почему нам приходится лететь гораздо ниже, чем обычно.
Исана не стала озвучивать мысль о том, что это все равно намного выше, чем прогулка по земле.
– А это имеет какое-то значение? – спросила она, открывая глаза.
– Лететь ближе к земле и при этом поддерживать высокую скорость гораздо сложнее, – ответила Инвидия. – Мои рыцари Воздуха должны рассчитывать перелет в милях, а не в лигах, и, если учесть количество остановок, которые необходимо сделать, чтобы навестить тех, кто меня поддерживает, мы потратим много времени, прежде чем доберемся до цели нашего путешествия.
Исана вздохнула:
– Насколько много?
– Мне сказали, что наше путешествие займет почти три недели. И это лучший из вариантов, если нас всякий раз будет поджидать команда свежих рыцарей Воздуха.
Три недели. Слишком долго – она не может делать вид, что все время спит, не оскорбив госпожу Аквитейн. И хотя Исана знала, что она важна для Аквитейнов и может избежать обычных унижений, которые возникают при общении с такими могущественными людьми, есть пределы, за которые она не должна выходить. Вот почему она открыла глаза.
На сочных губах госпожи Аквитейн заиграла улыбка.
– Я не сомневалась, что ты правильно оценишь мои слова. Ты будешь выглядеть глупо, если просидишь все путешествие с закрытыми глазами.
– Конечно, сиятельная госпожа, – сказала Исана. – Да и зачем мне это делать?
Взгляд Инвидии стал жестким.
– Мне дали понять, что ты рассчитываешь встретиться со своей семьей в Церере.
– После заседания Лиги, естественно, – ответила Исана. – Меня заверили, что возможен альтернативный вариант моей поездки обратно в Кальдерон, если мои планы причинят вам неудобства.
На сей раз улыбка Инвидии получилась почти искренней.
– Почти никто больше не спорит со мной, Исана. Я с нетерпением ждала нашего совместного путешествия.
– Как и я, госпожа. Я скучаю по своей семье.
Инвидия рассмеялась:
– Я не буду требовать от тебя слишком многого. Только присутствия на встречах с теми, кто меня поддерживает, а также участия в совете Лиги, – сказала она, слегка опустив голову и наклонившись вперед. – Однако ты не одобряешь наших планов. – Исана склонила голову набок. – Гракх Албус и его люди приглашены на встречу.
– Сенатор Примус, – пробормотала Исана. Потом ее глаза широко раскрылись. – Сенату будет сделано предложение о выходе из-под опеки?
Госпожа Аквитейн вздохнула:
– Если бы остальная часть Лиги понимала важность этого события так, как ты.
– Им стоило бы попробовать управлять доменом, – сухо заметила Исана. – Тогда они бы поняли значимость мелких, но важных действий.
Инвидия пожала плечами:
– Возможно, ты права.
– Гракх поддержит это предложение?
– Он никогда не был врагом аболиционистского движения. Его жена, дочь и любовница заверили меня в его поддержке, – сказала госпожа Аквитейн.
Исана нахмурилась. Она не одобряла манипуляций, хотя для Лиги Дианы это был любимый инструмент.
– А Сенат?
– Тут ничего нельзя предсказать заранее, – ответила Инвидия. – Никто не знает, какие долги могут быть взысканы при решении столь важных вопросов. Но борьба будет очень серьезной. Впервые в истории Алеры, Исана, мы можем отменить рабство. Навсегда.
Исана нахмурилась. Это была достойная цель, которую наверняка поддержат многие. Рабы по большей части вели тяжелую жизнь и почти не имели шансов на освобождение, хотя существовал закон, обязывающий владельцев освободить раба, если он (или она) сумеет собрать необходимую сумму денег. Рабыни не могли обратиться в суд, если их тела использовали недостойным образом, впрочем, рабы-мужчины тоже, когда доходило до дела. Дети появлялись на свет свободными – так гласил закон, – но большинство хозяев прибегали к различным налогам или контрактам, которые приводили к тому, что ребенок с самого рождения становился рабом.