— Если заподозрят, — медленно ответил Гален, — то он, вероятнее всего, умрет.
— А ему об этом известно? — спросил Финиан.
Гален спокойно взглянул на него.
— Будем надеяться, что нет.
И тут Гален дернулся, как от удара током, сел прямо.
— Вир! — резко окликнул он. — Не ходите в эту комнату! Там что-то… нечто ужасно опасное!
Но голограмма снова зашевелилась. Вир не выполнил указаний Галена; напротив, он двинулся прямо к той самой комнате, куда Гален только что запретил ему входить.
— Он меня не слышит, — произнес Гален.
— Они знают. Вероятно, они его засекли, — сказал Финиан. — И мы никак не можем спасти его.
Гвинн еще не успела добраться до цели своего путешествия, а Вир уже был во дворце. Там все осталось так, как он помнил: шум, многолюдье, деловая суета. В Большом зале собралось много народу. Похоже, Дурла и его приспешники устроили по какому-то поводу вечеринку.
Виру стало не по себе, когда он присмотрелся и понял, что не видит ни одного знакомого лица. Лорды Тила и Суркел, министр Даков, главный советник Суласса… даже старый Моркел — все они исчезли, причем, Моркел ушел навсегда.
А ведь он сумел выжить даже при императоре Картажье, что было весьма нелегким делом. Теперь все они исчезли, все до единого, а их место заняли другие, по всей видимости, хорошо знавшие друг друга и, без сомнения, водящие дружбу с Дурлой.
Дурла, в свою очередь, был весьма заинтересован в том, чтобы Вир и Мэриел не скучали. Он лично представлял им новых придворных одного за другим: министров, советников, всевозможных Первых Кандидатов, и Вир с Мэриел просто не успевали запомнить все эти имена и лица. Они слились для них в бесконечную вереницу. Вир знал, что ему никогда их не вспомнить, какое имя соответствует какому лицу.
Мэриел, по-прежнему, была очаровательна. Казалось, клеймо бывшей, отвергнутой жены императора было стерто, во многом благодаря тому, что министр Дурла делал все, что только мог, чтобы Вир с Мэриел веселились наравне с остальными. Вир подумал, что Дурла просто из кожи вон лез, чтобы произвести впечатление на Мэриел, показать себя весьма могущественным и уважаемым лицом.
Вир быстро понял, что сбежать от всей этой суеты, творившейся вокруг них с самого прибытия, будет нелегко. Когда они получили приглашение с Примы Центавра, в котором говорилось, что император хочет отбросить все «разногласия» и готов принять Вира с распростертыми объятиями, Вир воспринял новость двойственно. С одной стороны, он обрадовался, потому что мог вернуться на родную планету, к которой питал столько нежных чувств. Приглашение также означало то, что теперь он сможет сделать все, как обещал Галену. И сам, своими глазами посмотрит, насколько велико влияние Теней на Приме Центавра, если оно там вообще есть. Что-то там, он знал, определенно, есть. Все-таки, Лондо разозлился на него потому, что он всего лишь назвал одно-единственное имя — Шив'кала. Очевидно, это имя было связано с чем-то настольно темным и ужасным, что Лондо не хотел о нем распространяться. Одного этого было достаточно для Вира, чтобы принять версию магов о том, что по Приме Центавра бродит нечто ужасное.
Лондо все не появился, и Вир начал гадать, придет ли он сюда вообще.
Все-таки, несмотря на глубокую уверенность в том, что вся история с его возвращением была умело срежиссирована Лондо, доказательств тому он не имел.
Жизнь научила Вира одному — ему не дано знать, что в конкретный момент на уме у Лондо. Уже давно Лондо, в какой-то степени, стал чужим ему. Хотя, частенько Вир видел в нем проблески того прежнего Лондо Моллари, которого когда-то знал, но лишь проблески. Как будто он был маяком в темноте, который вспыхивал лишь на краткие мгновения, а потом снова скрывался за завесой тьмы.
— Вы — Вир Котто?
Он обернулся и увидел типа, которого часто видел на экране, но еще ни разу не сталкивался с ним лично.
— Министр Валлко… да… хм… это так. Я — Вир Котто.
Министр духовности окинул его с головы до пят долгим взглядом. Он был почти на голову ниже Вира, и Вир не мог понять, откуда у него взялось впечатление, будто этот министр возвышается над ним.
— Очень приятно, — наконец, произнес он.
— Я тоже рад встрече с вами. Мне довелось увидеть несколько ваших собраний. Полагаю, это были проповеди. Ваши речи были очень убедительными.
Вы — великолепный оратор.
Валлко слегка поклонился, не отводя пронизывающего взгляда от Вира.
— Я — всего лишь орудие Великого Создателя. Своими скромными способностями я обязан ему.
Что там сказал ему Гален около месяца тому назад? Вроде заявил, что Вир казался ему более милым, когда заикался. За прошедшее с того дня время Вир понял: все остальные, скорее всего, согласятся с Галеном. В последние годы он начал замечать, что стал думать быстрее, а мысли стали более ясными. Так что, если бы он захотел, то, без труда, сумел бы придать своему лицу выражение утонченности и уверенности в себе. Но тогда его начнут опасаться. Так не лучше ли вести себя так, чтобы в глазах окружающих казаться мямлей? Пусть лучше недооценят, чем переоценят.