— Ты можешь купить покой?
Лондо мгновение смотрел на нее, а потом повернулся к Дурле и сказал:
— Пойдем. Мы зря теряем время.
Дурла явно испытал облегчение от такого решения.
— Может, все-таки наказать ее, Ваше Величество? Она ведь напала на вас.
— Она потеряла своих родителей, Дурла. Она уже достаточно наказана.
— Но…
— Довольно, — его тон был достаточно красноречив. Дурла вплотную приблизился к запретной черте, но предпочел не нарываться на неприятности. Он просто поклонился в знак того, что признает свою ошибку и согласен с волей императора.
И они вернулись во дворец, где, как думал Лондо, пройдет его последняя в жизни ночь.
Глава 3
Лондо сидел в тронном зале и смотрел на дождь за окном.
Гроза началась сразу после того, как он вернулся во дворец. Оглушительно гремел гром, в небе сверкали молнии, но Лондо, полагавший, что настали его последние минуты, счел грозу своеобразным знаком. Будто само небо оплакивало.
Приму Центавра. Обычно такие ливни рассматривали как очищение, но сейчас…
Лондо представил, как по улицам несутся бурные потоки, окрашенные в алый цвет.
Вода смоет кровь погибших под бомбами.
Образ Сенны не выходил из его головы. Такая боль и такая ярость были написаны на ее лице… но было и еще что-то. Несколько раз она, казалось, была готова поверить ему. Поверить в способность Лондо служить своему народу, не просто осчастливить ее одну, но действовать в интересах каждого жителя Примы.
Центавра. Будто Лондо воплощал собой всю глубину пропасти между властью и народом в лице этой девушки.
Это, конечно же, было несправедливым суждением. Да что на него нашло?
Нелепость, если не сказать абсурд! Ну, какой из нее символ? Да никакой! А как личность, она, вообще, пустое место! Но в ней было что-то такое… Как будто…
Лондо вспомнил свою первую встречу с Г'Каром. Еще раньше он видел во сне собственную смерть: в его горло вцепились руки нарна, по каплям выдавливая жизнь. И, впервые увидев Г'Кара, он тотчас узнал персонаж из того сна. Теперь он знал, кому предстоит сыграть в его будущем значительную роль. Похоже, что самую важную.
Конечно, чувство, возникшее при виде Сенны, не было столь определенным. С одной стороны, он мельком видел ее раньше. С другой, она никогда не снилась ему. По крайней мере, до сих пор. Как бы то ни было, он, почему-то, чувствовал, что она была… в какой-то степени важна. Ее судьба была важна для центаврианского народа… и для него самого.
И все-таки, почему он так беспокоится за нее?
В этот вечер он сильно напился, будто пытался укрепить свою решимость совершить задуманное. Он планировал первым прикончить стража, а потом — быстро, до того как дракхи отреагируют на убийство этого маленького монстра — себя. Но заметил странную закономерность: чем больше его кровь насыщалась алкоголя, тем меньше он чувствовал стража. Присутствие твари больше не казалось ему столь… осязаемым. Нервная система Лондо к этому времени оказалась так тесно связанной со стражем, что ему стало казаться, будто он мысленно слышит храп этой твари.
Мысль о том, что он способен отправить своего маленького компаньона под стол, несказанно развеселила Лондо. Она так же принесла ему облегчение. Теперь он знал, что может избежать открытой схватки со стражем. Какими бы скрытыми ресурсами ни обладала эта тварь, он, элементарно напившись, с гарантией выведет ее из строя.
Его клинок удобно висел рядом. Лондо до сих пор беспокоился о том, что поблизости, непосредственно за дверью, находилась охрана. Но он, все же, собирался рискнуть. У Лондо мелькнула мысль, не отравиться ли ему, но он отмел ее, как неприемлемую. Яд был оружием убийц. Он знал это, ибо в свое время спланировал достаточно покушений, включая убийство своего предшественника, императора Картажье. К тому же, страж мог оказаться невосприимчивым ко всем известным ему ядам. Так что оставался меч — классический и честный способ, восходящий к прежним, славным временам республики.
Прежние времена.
— Я родился не в том веке, — пробормотал он, обращаясь к самому себе. — Если бы родиться раньше… познакомиться с теми, кто создавал республику… все бы отдал за эту возможность. Возможно, у них хватило бы силы духа сразиться с тем, от чего я сбежал. Но я не могу. За свою жизнь я познал лишь вкус неудач, и мне кажется, что пора подняться из-за стола и позволить другим занять мое место.
— Ваше Величество.
Голос раздался так неожиданно, что Лондо подскочил. Он почувствовал, как страж пошевелился в своей пьяной дремоте, но так и не проснулся.