Шатаясь, он добрался до трона и, судорожно дыша, ухватился за него руками, когда боль, наконец, начала стихать. Но не исчезла совсем, напоминая огромного зверя, затаившегося в высокой траве, готового напасть на него, стоит ему только сделать малейшее неверное движение. Лондо узнал этот голос, пусть даже он звучал лишь в его голове, голос Сообщества Дракхов, или, по крайней мере, их эмиссара, который, судя по всему, прятался где-то во дворце, подобно вездесущему призраку смерти.
— Как… как вы…
«Не спрашивай. Сиди. На троне. Положи руки на подлокотники».
Лондо сделал так, как ему приказали. У него не было иного выхода: он понимал это.
«Ты оскорбил Дурлу». Голос прозвучал почти разочарованно. «Он — наш избранник. Этого не должно повториться…»
— Ваш избранник. Значит, у него тоже есть страж? — проворчал Лондо, получив хоть какое-то удовольствие, представив, какими глазами Дурла смотрел на омерзительное создание, ползущее к нему по полу.
Но он был разочарован, услышав ответ.
«Нет. Ему это не нужно. Он и так верит в то, что Республика стала уязвимой и пришла в упадок, и что вы потеряли пыл молодости. Он верит в порядок, послушание и полное подчинение. Ему нет необходимости знать о нашем присутствии, ему не нужен страж. Чистый энтузиазм и правильный образ мыслей заставляют его действовать более эффективно, чем смог бы любой страж».
— Рад за вас. Тогда можно поинтересоваться, зачем тогда вам понадобился я?
«Нет».
Да… вот, значит, как. Дракха можно обвинить в чем угодно, только не в увиливании от ответов.
Голос дракха, обращенный к нему, был полон сожаления:
«Мы не испытываем от всего этого удовольствия, Лондо. Никакой радости.
Работа, которую ты проделал ради Примы Центавра, достойна похвалы. Ты нашел для них цель и заставил сосредоточиться на ней, поднял их дух, вырвал их из того жалкого состояния, в котором они пребывали всего каких-то шесть месяцев назад. Будь ты предоставлен самому себе, ты мог бы стать неплохим императором. Но ты принадлежишь нам, а не себе. Ты будешь повиноваться нашей воле и всегда помнить, что лишь притворяешься, будто служишь собственному народу; на самом деле ты служишь нам. Чтобы помочь тебе запомнить это… ты будешь молча сидеть на этом троне».
— Но…
И в ту же минуту на него, подобно грозной приливной волне, навалилась боль.
«Мол-ча».
Тогда Лондо сел совершенно прямо, уставившись в одну точку перед собой, не глядя по сторонам.
«Ты будешь так сидеть до тех пор…. пока мы не прикажем тебе изменить позу. Ты будешь слушать шум, разговоры, звуки обычной жизни дворца за пределами этого зала…. но ты не будешь частью этой жизни. Все встречи будут отменены. Ты проведешь здесь в одиночестве несколько часов… или дней…. сколько мы сочтем нужным.
Ты говорил, что Прима Центавра одинока? Ты даже близко не понял истинного смысла этой фразы. Но ты поймешь. Ты поймешь, что самое страшное одиночество — это одиночество в толпе. Не двигайся, Лондо. Молчи. Подумай о том, что ты сделал, что еще потребуется сделать, и о том, что с тобой случится, если ты не будешь жить по этим правилам…»
Потом голос в его голове замолчал, но Лондо благоразумно не двигался. Он продолжал смотреть строго перед собой, чтобы голоса и боль не вернулись снова.
«Я в аду», подумал Лондо.
А голос внутри него повторил:
«Да, ты в аду».
Он постарался больше не думать.
Стоял ветреный день. Ветер порывисто дул над холмами. Сенна подошла к тому месту, где они часто бывали с Телисом, присела на траву. Она взглянула в сторону далеких руин, которые уже начали разгребать, следуя новой императорской программе восстановления. Учитывая скорость работ, новое здание, по всей видимости, будет построено менее чем за неделю.
Она проверила базу данных в библиотеках. Произведения Телиса Элариса были незаметно изъяты, исчезли одно за другим.
Она улеглась на траву, глядя на облака. Попыталась увидеть образы…. но ничего не смогла представить. Просто скопления тумана и пара, которые скоро исчезнут, как и все остальное.
По ее лицу покатились слезы, но она сдержала всхлипывания.
— За что? — прошептала она.
Но ответа не было.
Спящий зашевелился.
Он не совсем понимал, что происходит. Его сознание молчало по этому поводу. Просто у него появилось странное ощущение, что все вокруг было… случайным. Что все это вскоре исчезнет, включая все истинные открытия в его жизни.