А еще ей просто по-человечески не хотелось покидать свою уютную квартиру, опять бродить в форме под открытым небом, питаться концентратами и консервами, слушать идиотские истории наемников или даже кадровых военных. Ей не нравилась такая жизнь. Музыка, ночные клубы, хорошие книги, вкусная домашняя еда и компания людей, которые интересуются не только мордобоем и стрельбой. Даже с Эпштейнами она могла поговорить не только о делах.
Кроме того, за эту войну ей, получается, не заплатят, если она согласится. Ей сохранят то, что у нее уже есть. А Джейн считала, что работа должна приумножать ее состояние, а не только его поддерживать.
Чертов Джеймс. Придурок, мудак, козлина.
Лиз засопела, и она склонилась над ней: дочка получила от отца глаза и губы. Джейн как-то сразу смягчилась: обида на мужа никуда не исчезла, но она стала не такой острой — ведь он проделал это все не с целью навредить. Он пытался поступить , как мужчина, самостоятельно решить проблему, не прибегать к помощи и связям жены. Наивный дурачок. Полез туда, куда не следовало.
Джейн положила мобильник и уже по комму связалась с матерью. Их отношения значительно улучшились за последний год. Речи о полном взаимопонимании и идти не могло, но теперь Джейн, заботившаяся об Элизабет и решившая проблему Сони, стала выглядеть в глазах родителей более солидно.
Она сама не понимала, для чего позвонила матери, так как рассказать ей о проблеме означало получить поток нравоучений, но болтовня с человеком, который все же когда-то подарил ей жизнь, немного успокоила ее.
Затем она хотела сделать звонок Патриции, давней приятельнице, назвать ее подругой не получилось бы, но иногда они делились откровенными вещами, однако поймала себя на мысли, что реализует поведение типичной обманутой домохозяйки и становится похожа на соседку с изменяющим мужем, которой просто нужно сочувствие. И жалость.
Она подскочила с места: «ну уж нет. Мне такое счастье и даром не сдалось!».
Проснулась Лиз, она проверила подгузник и поменяла его на свежий, предложила дочке бутылочку со смесью. Поилку с подогревом придумали очень хорошие люди.
До возвращения Джеймса оставалось еще четыре часа, и она включила на экране телевизора новостной канал.
Ничего про войну с вампирами. Очередной скандал в Парламенте, где-то в чертовой Африке опять голод, марсианская колония уже в сотый раз заявляет о достижении полной автономности, фондовые индексы растут, растет и цена на недвижимость, очередной печальный рекорд по безработице. Не только в Королевстве, но и в ЕС. Она задала фильтр: вампиры, Балканы, конфликт.
На экране появилось знакомое лицо. Кардинал Николо Стоффа. Тот человек, кто нанимал ее для операции в Либерии. Интересно, а как он связан с вампирами? Почти треть видео на тему вампиров содержали внутри картинку или упоминание про Стоффа. Она запустила какое-то интервью, убедившись, что Лиз занялась изучением матерчатого молотка.
Кардинал эмоционально , но без искры безумия, убеждал скептически настроенную ведущую шоу, что кровососы представляют огромную опасность для человечества, а также говорил о том, что Церковь взяла на себя задачу решить вопрос с существованием Республики Нового Человека, так вампиры назвали свое логово.
Джейн стало приятно, что в этом мире есть и другие люди, которые тоже сильно не любят вампиров, но вот в том, что от них исходит угроза Библейского масштаба она не верила. Люди с улучшенными параметрами. Возгордившиеся своей способностью и не стесняющиеся ей пользоваться.
Этот итальянский поп говорил складно, но ему явно не хватало ораторского мастерства: толпу завести ему явно не удастся, хотя в обычном диалоге он производил приятное впечатление и вполне мог заставить собеседника принять свою точку зрения. Но разговор лицом к лицу и выступление перед массовой аудиторией очень сильно разнятся между собой.
Она занялась игрой с Лиз, почитала ей сказку, потом включила детские песенки, на которые дочка отреагировала плачем, запустила ради шутки свой последний трек и получила довольного слушателя.
За этими милыми хлопотами пролетели два часа, и комм уведомил ее, что возле входной двери посетители: камеры показали Ицхака и смутно знакомого хорошо одетого мужчину, примерно ее возраста, смуглолицего, но не черного. Она не очень часто видела его с Эпштейнами: скорее всего, адвокат. Не похож на тупое боевое мясо.
Кнопкой открыла дверь, взяла на руки Лиз и вышла к гостям.
- Хорошо выглядишь, звезда.
- Спасибо.
- Привет, маленькая принцесса, - Ицхак протянул заинтересовавшейся гостями девочке небольшой меховой комок. - Это тебе. Джейн, это Мовлади, наш юрист.