Ее выбор.
Почему же тогда она чувствовала себя такой же пустой, как фарфоровая кружка, которую баюкала на коленях, такой же бледной и холодной?
Шейн подошел к Питеру Терви в главном баре местного ресторана Терви и ударил его головой по лицу. «Ты, ублюдок! Ты чертова слизь! Кровь текла по лбу Терви в глаза, почти ослепляя его. «Ты платишь за то, что ты, блядь, сделал». Шейн вернул кулак на уровень плеча и ударил Терви по лицу, сломав ему нос. Собственная рубашка Шейна была пропитана кровью и соплей. "Здесь!" Когда Терви упал на пол, Шейн сильно ударил коленом и во второй раз сломал себе нос. Это были Пит Терви и его братья, которые бросили зажигательную бомбу из своей машины на пути Ники Снейпа, хотя это так и не было доказано. Шейн схватился за рубашку Терви и оторвал его от земли.
-- Помилуйте, -- крикнул кто-то, -- оставьте беднягу в покое. Ты убьешь его, ты точно этого хочешь?
Шейн отпустил Терви, и затылок его жертвы столкнулся с перекладиной; затем он отошел на десять футов, повернулся назад и ударил Терви ногой в грудь, войдя носком ботинка в живот Терви.
— Ради Христа, — раздался тот же голос, — вызовите суд, почему бы вам не позвонить?
Шейн швырнул на стол двухфунтовые монеты и заказал пинту лучшего.
Он почти закончил, когда дверь распахнулась и вошли два брата Терви. С ними были и другие: Горман, который объезжал ярмарки, принимая всех желающих в боксерской палатке; Фрэнки и Эдгар Дрой, а также Карл Ховард, который отсидел в Линкольне дополнительные восемнадцать месяцев за то, что напал на один из шурупов ведром, из-за чего ему пришлось наложить двадцать один шов на голову.
Это было то, чего хотел Шейн, потеряться в этом. Они начали с него там, в баре, рядом с Питом Терви, стонущим из-за своего дважды сломанного носа и сломанных ребер. Они затащили его в писсуар, Шейн почти не пытался сопротивляться, почти не в силах поднять руки. В конце концов, они вытащили его на улицу и бросили его тело поперек дороги, и только звук полицейских сирен спас Шейна от нового избиения.
Пока молодой офицер в форме разговаривал с домовладельцем, который ничего не видел — может быть, небольшой драки, нечего записывать в свою книжечку, — Шейн находился в машине скорой помощи, направляясь в Куинс. Более чем через час он уже будет в кабинке рядом с Питом Терви, ожидая, пока тот же врач осмотрит их раны.
Резник знал, что это был плохой знак, когда он последним вечером играл Монка, разрозненные попытки пианиста сочинить мелодию не подчинялись никакой логике, кроме своей собственной. Крупный мужчина, каким был Резник, пальцы Монка наносили удары по отдельным нотам, дробили аккорды в красоту абстрактной живописи, искривленные леса, увиденные в определенном свете.
Почти час назад, уверенный, что его там не будет, Резник просмотрел телефонную книгу и нашел номер Ханны, записав его за неимением другого места ручкой на тыльной стороне ладони. Теперь он смотрел на него от момента к моменту, сидя возле телефона. Один из котов запрыгнул ему на колени, и он прогнал его, когда «Одиночество» подошло к концу. Он указал на пульт дистанционного управления и снова включил его.
Как будто женщина не более чем свет в конце длинного и трудного туннеля. Как будто моя сладкая жизнь нуждается в этом.
Смочив большой палец, он стер цифры с кожи.
Пока это происходило, Норма Снейп лежала в темноте своей комнаты, и когда она спала, то плакала, а когда проснулась, то плакала еще больше.
Семнадцать
Где Билл Астон прочитал, что каждый фунт, который вы набираете после сорока лет, требует в два раза больше усилий, чтобы сбросить его? И восемнадцать месяцев сидения за столом в полицейском управлении не помогли. Помимо двухнедельной игры в гольф, слишком долго единственным занятием, которое он получал, была прогулка с парой джек-расселов, которую он и его жена Маргарет купили после того, как их младший сын ушел из дома. Вот почему второго января того же года он ввел ежедневное плавание. Рядом с тем местом, где они жили, было два бассейна, Рашклифф и Портленд, и Астон переключался между ними по своему желанию. Иногда он останавливался по дороге на работу и делал десять длин; в других случаях он заходил домой и забирал собак, купался, а затем выгуливал их, прежде чем вернуться к ужину.
«Папа, надо было завести настоящую собаку», — сказал его старший сын во время короткого визита домой. «Лабрадор или ретривер, что-нибудь крупнее. Гоняйтесь за этими двумя жалкими экземплярами по всему саду, и они уже изношены. Ожидайте, что вы вернете их обратно.