Он снова переключил зрение и в этот раз в процессе поисков обнаружил ходящих по тропинкам колумбийцев, чей затейливый акцент напомнил ему оригинальные тексты Шекспира. Эти люди, как он смог убедиться, подобравшись поближе, говорили ужасающе небрежно, так, будто никто не мог их осудить и не было никаких врагов, им противостоящих. Некоторые, похоже, были осведомлены об интересе Короля к их миру, некоторые – определенно нет. Для его величества отправиться в один из подобных тщательно отобранных миров будет сродни поездке на сафари, на территорию, ему не принадлежащую. Но ведь главное – выбор, так ведь? Все эти миры должны быть совершенно безопасны. Если только в одном из них не спрятался мальчишка.
Он обыскал несколько миров. Пока не стал давать им оценки. Задумался, куда бы он сам отправился, окажись он на месте парня, и осознал, что что-то упускает…
…потому что не мог себе представить, что он вообще бы сюда отправился. Среди дюжины миров он нашел один, практически пустой. В нем не было даже дома, река оказалась в другом месте, высота над уровнем моря была иной, но, согласно скудной информации от защиты, приборы настаивали на том, что он на том же земном шаре. Гамильтон медленно огляделся, убеждаясь, что не открыт с флангов. Нет не только главного дома, нет и домов на равнине, везде, насколько взгляда хватает. А еще было что-то… что-то необычное…
– Значит, они тебя послали.
Его собственный голос со стороны холма.
Гамильтон не увидел говорящего. Но шагнул в сторону, так, чтобы между ним и источником звука был ствол дерева. И достал из кобуры «Вебли Коллапсар».
– Где герольд? – крикнул он.
– Тебе ее не найти…
Значит, прямо позади него, понял Гамильтон. Упал на колено, выскакивая из-за дерева с левой ладонью поверх запястья с пистолетом и выстрелил на звук. Выстрел и щелчок вылетающего заряда прозвучали одновременно. А потом прозвучал другой звук, треск веток, когда мальчишка выскочил из укрытия. Гамильтон ринулся вперед, выстрелил на звук, дважды. Листья и подлесок съеживались, импульсы гравитации тянули к себе его одежду, перед глазами вспыхнул и погас свет, будто цепочкой зажглись новые звезды.
Не глядя на результат, он бросился обратно за дерево. И прислушался.
Движение прекратилось. Естественно. Он сам не стал бы двигаться. Залег бы на месте на пару мгновений, а потом бы перебежал и залег в другом месте.
Услышал слабый шум с холма. После всех этих выстрелов, судя по всему, мальчишка жив. И даже не ранен. Гамильтон начал медленно пробираться меж деревьев, не выходя на то место, где парень видел его в последний раз. Параллельно оглядывал окрестности. Действительно, что-то очень странное с этим пустым миром. Иногда на собраниях при Дворе, когда его еще туда приглашали, от людей, которым больше не о чем было говорить, кроме как о чудесах природы, он слышал про некую загадочную возвышенную энергию, которую пробуждало в них зрелище этой простоты. Гамильтон тогда подумал, а раз даже сказал по неосторожности, что природа вовсе не так проста, что существуют миллиарды граней и оттенков ее и что в этом суть ее сложности, куда большей, чем все памятники цивилизации. Для него природа была укрытием, и чем больше в нем деталей, тем лучше. Лиз… ее королевское величество… как-то пошутила по этому поводу, чтобы замять его слишком прямое возражение послу Франции.
Но некое странное ощущение чуда здесь было. Деревья вокруг, подлесок, на который приходилось обращать самое пристальное внимание, пробираясь сквозь него, все будто кричало ему о чем-то. Слишком яркие цвета. Может, непорядок в прикрытиях? Нет. Слишком законченная вся эта картина. И никакой простоты. Любые объекты поблизости, даже река вдали, все они были… в них было больше деталей, чем в привычных. Вспомнил, как при повреждении роговицы глаза у него он видел лишь смутно, пока ему не вырастили новую роговицу и не заменили поврежденную. Сейчас у него было впечатление, будто он всю жизнь прожил с поврежденной роговицей, а сейчас вдруг стал лучше видеть. Боже, как хорошо было бы здесь остаться. Расслабиться и отдохнуть.
Нет. Опасные мысли.
Впереди послышался шум, и он вскинул пистолет. Но тут же увидел, что это. На него, стоя меж двух кустов, смотрела лиса. Конечно, он от нее с подветренной стороны, и она мгновенно его почуяла. На охоте ему никогда так не везло. Но глаза этого существа, блеск его шерсти, отчетливость каждой шерстинки даже с такого расстояния…