Тай
Я нахожусь в стрип-клубе… Нет, это не просто стрип-клуб. Это долбанный бордель. Марко сидит слева от меня, а я стараюсь отодвинуть свой стул подальше от женщины, делающей ему минет. Ее задница прямо у меня перед лицом, от вида раскрытой промежности виски встает поперек горла.
— Хочешь присоединиться? — спрашивает Марко, указывая на ее зад.
— Я в порядке.
— Вот как? Ты только вышел из тюрьмы и вдруг стал слишком хорош для моих девочек?
Я посмеиваюсь и провожу пальцем по ее ягодице:
— Не, приятель. Ты хорошо знаешь свое дело, справишься сам, — отвешиваю ей шлепок, и она взвизгивает, не выпуская член Марко изо рта.
— Иди-ка сюда и сядь своей п*здой на меня, — он хватает ее за волосы, и девица перемещает свое обнаженное тело наверх и опускается на него, как было приказано. Марко вынимает сигарету изо рта и закрывает глаза.
— Позже, брат, — я встаю и хлопаю его по плечу.
— На следующей неделе.
— Я знаю.
Киваю вышибале и направляюсь на выход. Как только заворачиваю за угол, у меня случается рвотный позыв прямо у кирпичной стены. Мой грузовик сразу за переулком, как только дохожу до него, убираюсь к черту подальше от этого места в сторону моего дома.
Я снимаю всю одежду по дороге к ванной. Тру кожу и позволяю горячей воде смыть всю гадость. Ничто не стоит того, чтобы купаться в этом дерьме, но у меня нет выбора. Я бы хотел, но та ночь шесть лет назад забрала мою свободу выбора. Черт, но до этого. Не думаю, что моя жизнь когда-либо мне принадлежала.
Марко любит контроль… Ему нравится чувствовать себя гребаным королем выдуманного им королевства. И даже несмотря на то, что у нас были… разногласия, он думает, что управляет мной, и поэтому оставил меня в живых.
Джесса — единственная непорочная вещь в моей жизни. Ее чистой красоты достаточно, чтобы сделать мою грязную душу снова чистой. Черт, последний раз, когда я помню у меня была чистая совесть, мне было лет восемь. Взросление рядом с матерью проституткой исказило мою картину мира. Я был втянут в ее мир и не мог сам выбраться оттуда.
Пока вытираюсь, слышу звонок телефона. Выхожу с полотенцем на талии, чтобы ответить:
— Да?
— Угол Седьмой и Проспекта. Полночь.
Звонок завершается. Я провожу рукой по волосам и делаю вдох, прежде чем начать одеваться. Выходя, хватаю спортивную сумку, полную кокаина, и кладу одноразовый мобильник в задний карман.
***
Когда я закончил, было уже два часа ночи, но мне нужно увидеться с Джессой. Необходимо прикоснуться к ней, чтобы напомнить себе ради чего я всем этим занимаюсь.
Паркуюсь за углом в двух кварталах. Добравшись до ее дома, взламываю замок на задней двери и направляюсь к лестнице наверх. Прежде чем подняться, бросаю собакам угощение и снимаю обувь.
Когда открываю дверь, мой член становится каменным только от запаха ее комнаты. Лаванда. Я сбрасываю штаны, приподнимаю одеяло и скольжу под него, прижимая девушку к себе. Толкаюсь бедрами, прижимая свой член между ее ягодицами.
Джесса испуганно ловит воздух, и я шепчу ей:
— Это всего лишь я.
— Господи. Не делай так. Ты напугал меня до смерти.
— Извини.
Она устраивается поудобнее, прижимаясь ближе, и вздыхает:
— Я сегодня не в форме.
Продолжаю водить губами по ее коже. Она ощущается чертовски приятно везде:
— Все хорошо. Я просто хочу обнимать тебя.
Она расслабляется, и я прижимаю ее еще ближе. Я зарываюсь лицом в ее волосы и закрываю глаза, чтобы поспать пару часов. Когда ты всю жизнь вынужден оглядываться, сон становится роскошью. Крепкий сон вообще недостижим, поэтому, когда просыпаюсь спустя четыре часа на восходе солнца, понимаю, насколько мне комфортно с ней. Она настолько умиротворяет меня, что я не могу ясно мыслить, находясь рядом.
Чувствую прохладу, когда выскальзываю из кровати. Выхожу через заднюю дверь, чувствуя себя обновленным после продолжительного сна. Вместо того, чтобы пойти домой, прохожу семь кварталов к кладбищу и усаживаюсь на траву у могилы моей матери.
Я не был на ее похоронах. Марко, по крайней мере, проявил порядочность и вызвал скорую, поэтому она была похоронена должным образом. Она умерла от передозировки сразу после того, как я был арестован. Это Марко подсадил ее на наркотики, так что технически, она была убита. Когда мне сообщили, я просто кивнул полицейскому и, к своему стыду, ощутил облегчение. Больше за себя, чем за нее. За маленького мальчика, который не знал ничего, кроме наркотиков и бандитов. За ребенка, который всю свою жизнь пытался защитить женщину, не желающую быть спасенной. За подростка, которому тяжело давались жизненные уроки. И за взрослого, который потерял единственную семью, что была у него.