— Тебе нравится быть страдальцем?
— Она беременна.
Его нерешительность осязаема:
— Черт.
— Так что, как я и сказал, я увольняюсь.
— Тай.
— Ты хоть понимаешь в чем дело? — сажусь в кровати, игнорируя тупую боль в голове. — Представляешь, какого мне было расти? Видеть все эти вещи. Даже не понимая, что все это не нормально. А потом встретить ее, она как ангел, смотрит на тебя, будто ты имеешь значение, будто вы связаны. И только ты смог почувствовать свободу, как все это резко заканчивается.
— Тай, я…
— Ты не понимаешь. Ты вырос в симпатичном домике с гребаным белым заборчиком. Я не злюсь на тебя, но ты не догоняешь.
— Нет, наверное, не понимаю, — Джей облокачивается на стену и собирается что-то сказать, как звонит его телефон. Он хмурит брови, когда видит номер на дисплее, и быстро прикладывает трубку к уху:
— Что случилось? — вижу, как он бледнеет и бросает взгляд в мою сторону. — Я сейчас с ним. Да. Где? Хорошо. Встретимся обсудить новые сведения и наши действия в десять, — этот разговор вызвал неуверенность в глазах Джея, и я вылезаю из кровати и натягиваю пару черных джинсов и футболку:
— Когда? — спрашиваю я, разыскивая по комнате носки. Он не отвечает, и я пробую еще раз, погромче. — Когда, бл*дь, он забрал ее?
— Несколько часов назад. Нил занес ей пончики и обнаружил ее охранника с пулей в голове.
— Черт! Черт. Там были следы борьбы?
— Нет, по словам Нила.
Марко забрал ее. Он, бл*дь, похитил мою девочку:
— Погнали.
Выхожу следом за Джеем и сажусь за руль. По пути в офис достаю свой пропуск из-под козырька, вешаю его на шею, затем надеваю очки-авиаторы. Я работал девять лет над тем, чтобы поймать Марко, и сегодня настал тот самый гребаный день. Я ждал слишком долго, пока закончится это дерьмо, и даже если она с кем-то другим, пришло время расставить все точки над «i».
Глава 14
Джесса
Марко стоит напротив меня. Я не моргаю и не дышу, в итоге он улыбается. Глаза щиплет от наполняющих их слез, и он посмеивается:
— Нет, нет. Нам не нужны слезы.
Одинокая слеза скатывается по моей щеке, он приближается и вытирает ее большим пальцем. Я отодвигаюсь, и он шикает на меня:
— Привыкайте к моим прикосновениям, мисс Крю. Нам предстоит хорошо повеселиться.
Желчь жжет горло как кислота:
— Что тебе надо? — шепчу я.
Только он собирается ответить, как стук в дверь прерывает его. Марко облизывает губы, перед тем как уйти, а я остаюсь в постели, с прикованными цепью щиколотками. Металл впивается в мою кожу. Я сижу на потрепанном матрасе, покрытым простыней. Без подушки. Без окон в помещении. Без водопровода. Только ведро в углу.
Со временем мой страх усиливается. Мочевой пузырь переполнен. Неохотно бреду к ведру, но цепь не дает дойти до него, вынуждая меня вернуться обратно на кровать. Я замерзла, хочу есть и пить, устала, и я в ужасе.
Меня вырвали из постели в три часа ночи, через несколько часов после того, как Тай был со мной. Я была брошена на заднее сиденье черного внедорожника, и первым, что я увидела, было лицо Марко. Он усмехался мне, и я знала к чему все идет. Но когда он обхватил руками мою грудь, а затем опустил их на живот, Марко остановился, поднял мою ночную рубашку и покачал головой:
— Ну, это неожиданно… но очаровательно. Он знает?
Я отрицательно помахала головой, и мне стало страшно за свою жизнь и за малыша.
— Так даже лучше.
Он вел меня со всей «заботой», которую ожидаешь от похитителя. Когда мы подъехали к дому, я была удивлена, насколько он был красивым. Пейзаж был захватывающим, и я бы оценила его при других обстоятельствах, но густой лес означал для меня преграду, если мне удастся сбежать.
Марко провел меня по безупречно чистому дому вниз к подвалу, где не было дорогой мебели и картин как наверху. Вместо этого, я обнаружила влажный цементный пол, паутину и темноту.
Сейчас я сижу и пытаюсь услышать хоть что-нибудь. Шаги, раздающиеся надо мной. Голоса, смех. Дверь открылась и закрылась. Но никто не пришел ко мне.
Через несколько часов мои веки потяжелели, но я трясу головой и хлопаю себя по лицу, пытаясь не заснуть. Он может подобраться ко мне, пока я сплю, и я боюсь того, что может случиться, если усну здесь.
Тусклая лампа под потолком не дает мне знать, сколько я провела времени в этой комнате без окон. Тишина обрушивается на меня, волосы на затылке встают дыбом, внутренние инстинкты предупреждают о чем-то. Но ничего не происходит. Я пользуюсь ведром еще два раза и спустя немного времени засыпаю. Я хочу пить, очень хочу, во рту все пересохло, а в животе урчит от голода. Я поглаживаю его и разговариваю с малышом, заверяя его, что все будет хорошо. Хочу сказать, что папочка спасет нас, но начинаю думать, что этого не случиться.