— Со мной все будет в порядке.
— Ты не всемогущ. Она может воспалиться, и тогда…
Он затыкает мне рот поцелуем:
— Все хорошо.
— Упрямец, — вздыхаю я и протягиваю руку. — Показывай дорогу.
Тай ведет меня по коридору к ванной комнате, соединенной, по-видимому, с нашей спальней.
— Если к нам присоединятся Нил или Джей, то остановятся в комнате дальше по коридору.
— О Боже, где Нил? — как я не вспомнила о нем до сих пор? Иисус, я такая уставшая и запуганная, что не могу ясно мыслить. Думаю не о том, что надо, и забываю то, что необходимо.
— Он был с нами только в самом начале, раздобыл машину. Ты заснула после заправки и не слышала, как мы встретились с Джеем. Здесь должны быть только мы, и только Нил или Джей могут заехать. И это случится только, если нам понадобится защита или новая информация.
— Как долго мы здесь пробудем? — я склоняюсь и открываю кран, чтобы наполнить ванну. — И кстати, где мы?
— Не знаю, как долго. И мы в Айове.
Я берусь за край футболки Тая, в которую одета, чтобы снять ее. Он следит за моими движениями, затем прочищает горло и говорит:
— Пойду найду что-нибудь поесть для нас.
Киваю, и после того, как он уходит, заканчиваю раздеваться и забираюсь в ванну. Погружаюсь в пузырьки, оставляя щиколотки за бортом, чтобы не намочить повязки. Теплая вода как бальзам для моих напряженных мышц, но как только я чувствую запах еды, мой живот громко урчит. Быстро моюсь, заворачиваюсь в полотенце и иду на кухню. Тай у плиты готовит яичницу. Я откашливаюсь, а он поворачивается и улыбается:
— Это было быстро.
Признаюсь:
— Я голодна.
Его взгляд становится жестче:
— Да уж, готов поспорить.
— Здесь есть еще одежда для меня?
— В нашей комнате спортивная сумка, в ней какие-то вещи, — он выключает конфорку. — Когда освободишься, приходи, все готово.
— Я только быстренько переоденусь.
Зайдя в спальню, я вижу сумку на комоде и еще одну на кровати. Открываю ту, что на кровати, и вскрикиваю. Тай влетает в комнату с пистолетом в руке:
— Черт.
— Для чего все это?
Он кладет оружие на стол и застегивает сумку:
— Для защиты.
— Там была граната?
Его вздох становится для меня ответом. Черт, я боюсь, но в то же время чувствую облегчение, зная, что он так хорошо подготовился:
— И зачем тебе нужна граната?
Он пожимает плечами:
— Взорвать что-то или кого-то.
Не обращая внимания на ужасающий смысл его слов, я смотрю на комод:
— Полагаю, ты имел в виду другую сумку.
— Да.
— Хорошо. Я оденусь и буду через секунду.
Он смотрит на меня и не уходит.
— Тай?
— Ты такая красивая, Джесса. Я очень скучал. Ты знаешь, что когда я ушел, то все еще присматривал за тобой? Я взял на себя руководство группой твоей защиты…
— У меня была группа защиты?
— Да.
— Как же я не знала об этом?
— Потому что они должны были быть незаметными.
В этом нет никакого смысла:
— Ох.
— Так много раз у меня было искушение проникнуть в твой дом и обнять тебя. Или посмотреть, как ты спишь.
Мне впервые за долгое время становится так легко на сердце от осознания, что мои чувства к Таю взаимны. Каждый раз, когда я думала, что одинока и что он бросил меня, это было не так. Я улыбаюсь:
— Это немного жутко.
Он смеется, и это самый приятный звук, что я когда-либо слышала. И который я хотела бы слышать всю оставшуюся жизнь.
— Приходи на кухню, — прежде чем покинуть комнату, он целует меня в макушку и забирает пистолет.
Я надеваю штаны для йоги и безразмерную футболку без бюстгальтера. Возвращаюсь к столу, где Тай приготовил яичницу, тост и фрукты, и сажусь:
— Спасибо.
Мы съедаем завтрак в тишине. Я ем только кусочек тоста и немного яичницы, хотя и сильно проголодалась, но я помню, что сказал доктор, и не хочу переусердствовать. Когда Тай зевает, я встаю, чтобы убрать посуду:
— Я разберусь с этим. Иди вздремни.
— Справлюсь сам, — возражает он.
— Тай, я спала, а ты — нет.
Он вздыхает:
— Ладно. Где ты будешь? Хочу быть поблизости.
Осматриваюсь и указываю на телевизор:
— Посмотрю немного.
— Хорошо, тогда посплю на диване.
— Иди в кровать. Со мной все будет в порядке.
Он отталкивается от стола и обхватывает руками мое лицо:
— Я всегда серьезно отношусь к твоей безопасности. Хочу быть настолько близко, насколько это возможно. Марко может и мертв, но его имя все еще имеет силу. Я никогда тебя ни о чем не просил, но пожалуйста, не спорь об этом со мной, хорошо?
— Ладно.
— Джесса, — шепчет он. — Можно я тебя поцелую?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что не уверен, что ты чувствуешь ко мне сейчас, и не хочу давить. Но я так скучал, и мой член так чертовски тверд, и…