— Я боюсь, что все это долго не продлиться, — сказала она испуганным голосом. И это расстроило меня, ведь я не мог сказать, что она не права.
Но я могу помочь ей забыть:
— Я кое-что придумал.
— Да? И что же это?
— Я подумал, что мы можем притвориться.
Уголки ее губ опустились:
— Каким образом притвориться?
— У нас есть время, Джесса. Не знаю сколько, но немного есть. Поэтому, пока мы здесь, давай представим, что все, — я показываю на себя, затем на нее, — так и должно быть. Не хочу заострять внимание на том, что мы находимся в конспиративном доме, не хочу вспоминать о том, что заказано мое убийство за пять миллионов долларов.
Она кивает и обнимает руками живот, где растет наш маленький.
— Ничто не потревожит нашего ребенка. Я позабочусь об этом, — не знаю как, но пока я с ними, буду заботиться об их безопасности. — До сих пор не могу поверить, что стану отцом, — это так не подходит мне. Никогда не думал, что смогу дать жизнь другому человеку.
— Но это так. И ты будешь прекрасным отцом.
Я не понял, что сказал последнюю часть вслух. Вместо того, чтобы показывать свою неуверенность, я решил начать действовать в соответствии с планом притворства. Хочу, чтобы она наслаждалась этим временем и остаток беременности больше ни о чем не волновалась. Эта игра только для нее. Может, я и не могу остаться с ней на всю жизнь и сделать счастливой, но сейчас приложу все силы, пока все не развалилось на части.
— Итак, женщина, расскажи мне что-нибудь о себе, чего никто не знает.
Ее брови взлетели вверх:
— Женщина?
— Я подумал, что раз уж мы договорились, мне это сойдет с рук, — пожимаю плечами и делаю невинное лицо.
Она качает головой из стороны в сторону.
— Нет? — спрашиваю я.
— Нет.
— Хорошо, — прочищаю горло и пробую снова. — Детка? — жду, когда она кивнет, потому что знаю, что ей нравится, когда я так ее называю. Ее глаза загораются каждый раз.
— Мне нравится, когда ты так говоришь.
— Знаю.
Она мягко толкает меня носком ноги:
— Ты слишком много о себе возомнил.
Я наклоняюсь и делаю звук погромче, она смотрит телевизор, а я смотрю на нее. Не представляю, почему мне так повезло, что такая невероятная, умная, талантливая женщина что-то чувствует ко мне.
— У меня есть коллекция позаимствованных из ресторанов и баров чашек.
Я замер, переваривая информацию:
— Повтори?
— Ты просил рассказать что-то, что никто не знает обо мне.
— Ты воруешь стаканы?
— Сотни, — она развернулась, теперь вместо ног у меня на коленях оказалась ее голова. — Я не горжусь этим. Все началось со спора с Кэт. Ты знаешь ее?
— Нет, я видел ее, но никогда не общался.
— Ты полюбишь ее. Она такая забавная. Как бы то ни было, она подтолкнула меня, и я сделала это. Когда мы пошли куда-то в следующий раз, произошло тоже самое. И так это вошло в привычку. Я покажу тебе мой кабинет, когда вернемся домой. Кэт перестала подкалывать меня много лет назад, но я продолжаю воровать.
Дотрагиваюсь до ее шелковых волос:
— Я был на твоем выпускном в ту ночь.
Она ловит воздух открытым ртом:
— Я не видела тебя. Я искала тебя. Боже, я мечтала, что наши взгляды встретятся, ты подойдешь, все вокруг исчезнут, и ты поцелуешь меня. Потом отведешь на середину танцпола, и мы будем танцевать всю ночь в объятиях друг друга.
— О, я хотел, чтобы ты была со мной в ту ночь, только не посреди зала перед всем классом. Я только пробрался к задней части спортивного зала, чтобы посмотреть на тебя. Ты была такой красивой в ту ночь. И все еще остаешься такой, — делаю глоток воды и продолжаю. — Я знал, что Дерек собирался в отель на реке. Не знаю, почему пришел тогда… Может, надеялся поймать твой взгляд. Я околачивался снаружи, потому что слишком нервничал, чтобы войти.
— Ты? Нервничал?
— Ты была слишком хороша для меня, Джесса. Я был всего лишь бандитом, живущим на улицах, потому что был лишен матери после ее последнего визита в больницу. Знаешь, что случилось в ту ночь после того, как я в первый раз увидел тебя? Когда меня перевели в твою школу?
— Нет. Понятия не имею, — мотает головой Джесса.
— Да. Я не хотел жить в чертовом детском приюте, поэтому просто остался на улице, пока моя мать проходила назначенную судом реабилитацию. В любом случае… — привстаю и снимаю толстовку, так как стало жарко от соприкосновения наших тел. — Когда я услышал твой крик, клянусь, что никогда в жизни не был настолько взбешен. Я хотел убить его. И сделал бы это, если бы ты не находилась там.