– Да, она здесь. Но к ней нельзя.
– Она с кем-то?
– Нет. К ней просто нельзя, вот и все.
– А когда она освободится?
– Зависит от обстоятельств.
– От каких?
Секретарша враждебно посмотрела на Эми и ответила в самой своей заносчивой манере:
– Если не позвонит клиент. Если она не понадобится кому-то из партнеров. Или Юпитер встанет на одну линию с Марсом.
– Пожалуйста, скажите ей, что Эми Паркенс здесь, что я по личному и очень важному делу.
Секретарша не пошевелилась. Эми встретилась с ней взглядом.
– Если она рассердится, можете собственноручно напечатать мое заявление об уходе.
С хитрой улыбкой секретарша позвонила Мэрилин по внутренней линии и сообщила о посетителе, точно повторив слова Эми. Внезапно на ее лице возникло изумление. Она повесила трубку и пробормотала:
– Госпожа Гаслоу встретится с вами сейчас.
Эми ухмыльнулась. «Ты недооценила астронома, обладающего силой выстраивать планеты в одну линию».
У Мэрилин Гаслоу был угловой кабинет с прекрасным видом на горы и долину одновременно, обставленный французской антикварной мебелью. На одной стене висели картины, достойные художественной галереи. На другой – всевозможные дипломы, которые она получила за годы успешной адвокатской практики, в том числе свидетельство о назначении на должность президента Американской ассоциации адвокатов – она стала первой женщиной-президентом – и о четырехлетнем сроке на посту председателя Комиссии по торговле товарными фьючерсами[16]. Здесь же были фотографии Мэрилин рядом с президентами, начиная с Джеральда Форда. Каждая фотография была с автографом – теплые и искренние слова. На столе стоял гораздо более личный снимок – старая выцветшая фотография в рамке, запечатлевшая двух юных девушек, Мэрилин и мать Эми.
– Я так рада видеть тебя, Эми. – Она поднялась с кресла и обняла ее по-матерински.
В каких-то вещах Мэрилин всегда напоминала ей мать, по крайней мере, когда они проводили время вместе. Некогда Мэрилин была лучшей подругой мамы и после ее самоубийства заботилась о девочке. Но стоило только Эми скрыться на время из виду, она сразу забывала, что дочь лучшей подруги живет от зарплаты к зарплате и теснится в крохотной квартирке вместе с маленькой дочкой и бабушкой. Мэрилин была настоящей бизнес-леди, что предполагало отсутствие любых личных отношений. Со своим единственным мужем она развелась двадцать лет назад, и детей у нее не было.
Эми показала ей последние фотографии Тейлор, пока они устраивались: Эми села на диван, Мэрилин – в старинное кресло времен Людовика XVI.
Ей, конечно, был приятен визит Эми, но времени от этого больше не становилось.
– Так что же это за личное и важное дело, о котором ты пришла поговорить?
– К нам в квартиру вчера вломились. Уничтожили все, что можно было.
– Господи, это же ужасно! Тебе негде жить?
– Нет, не волнуйся. Слава Богу, мы застраховали квартиру. Придется немного пожить у соседей, пока не приведем все в порядок.
Мэрилин взялась за трубку телефона.
– Я знаю начальника боулдерской полиции. Я позвоню ему, и он направит побольше патрульных машин в ваш район.
– Мэрилин, в этом нет необходимости. Я просто хотела посоветоваться.
– О чем же?
– Взломщики забрали наши деньги.
– Сколько?
– Двести тысяч долларов. Они лежали в морозилке. Мэрилин долго соображала.
– Какого черта ты засунула такую сумму денег в морозилку?!
– Это длинная история.
Следующие несколько минут Эми рассказывала. Коробка из-под глиняного горшка, неизвестно кем отправленная. Встреча с Райаном Даффи. Разговор с Сарой и поломка машины неподалеку от Кит-Карсона. И наконец, кража денег. Сначала было трудно говорить, но потом слова потекли сами собой. Грэм просто душка, и все же хорошо иметь на своей стороне такого влиятельного человека, как Мэрилин Гаслоу.
Мэрилин откинулась в кресле.
– И полиция не знает ровным счетом ничего о деньгах?
– Ничего, – ответила Эми. – Я не знаю, говорить ли им. Поэтому и приехала. Хотела получить совет.
– Для начала – не стоит хранить крупные суммы денег в холодильниках. Но как говорят, после драки кулаками не машут, ведь двухсот тысяч уже нет.
– Это была идея Грэм.
– Не важно, чья это была идея. Давай-ка вот о чем поговорим. Ты утверждаешь, что получила деньги в коробке из-под горшка. Ты не знаешь, кто послал их, и думаешь, что это старик по имени Фрэнк Даффи, с которым ты не знакома. Ты также не знаешь, почему он послал тебе двести тысяч долларов. Он был примерным семьянином, без явных признаков богатства. И послал тебе деньги прямо перед смертью.
– Да.
– Ну, первая проблема мне ясна. Твоя история тянет на сказку из разряда «Не вешайте лапшу на мои многострадальные уши!».
– Ты мне не веришь?
– Я тебе верю. Честно. Но только потому, что знаю тебя.
– Да зачем мне такое придумывать?
– А кто знает? Может, ты собралась давить на жалость? Отчаявшаяся мать-одиночка выступает в программе вечерних новостей, говорит, что ее ограбили, забрали последние двести тысяч… И сердобольные граждане начинают слать чеки в студию, чтобы возместить тебе убытки. Я не говорю, что это сработает. Да только какой-нибудь зануда решит, что у тебя именно это на уме.
– Ты знаешь, что я не такая.
– Конечно! Но стоит подумать о том, как другие воспримут это.
– Меня не волнует, что подумают другие.
– Зато меня волнует. И тебе бы тоже стоит поволноваться. Ты ценный работник для нашей фирмы. Все, что ты делаешь, отражается на компании. Сколько лет было этому Фрэнку Даффи?
– Шестьдесят два года.
– Отлично. Просто отлично. Умирающий женатый старикашка шлет двести тысяч долларов симпатичной двадцативосьмилетней женщине. И у нее нет никаких идей по поводу: а зачем он вообще это сделал? Говорю прямо: ты действительно хочешь, чтобы люди считали тебя шлюхой, Эми?
– Мэрилин!
– Я не обвиняю тебя. Только проигрываю все возможные варианты развития событий. Если отбросить то, что подумают другие, есть проблемы и посерьезнее. Вопрос в том, кто вообще был этот Фрэнк Даффи. Он, или его сын, или еще кто-то из семейства Даффи мог быть чертовым наркоторговцем! С какой стати ты хочешь рассказать полиции о деньгах, которые, возможно, приведут черт знает к чему?
– Потому что мне нечего скрывать.
– Как я уже сказала, никто не поверит, что ты получила деньги за просто так. Может, полиция или даже ФБР будет следить за тобой всю оставшуюся жизнь! И запомни: тебе вовсе не обязательно быть осужденной за преступление, чтобы не получить разрешение на адвокатскую практику. Если насчет твоей персоны возникнет слишком много вопросов, кончишь тем, что проведешь три года в юридической школе, но так и не станешь адвокатом!
– Ты действительно думаешь, что такое может случиться?
– Такое возможно. Одно я знаю наверняка. У нас будут серьезные проблемы здесь, в компании. Я всех на уши подняла, чтобы руководство согласилось оплатить твое обучение. И чтобы ты могла начать учебу уже этой осенью. Как объяснить им, что все время, пока ты притворялась нищей, у тебя в холодильнике лежали двести тысяч долларов?
– Но они пришли совсем недавно.
– Конечно. И если бы их не украли, ты бы все рассказала фирме?
Эми задумалась. Она могла сказать, что в битве между юридической школой и степенью по астрономии при определенном раскладе победила бы астрономия. Но сейчас было явно неподходящее время для этого.
– Я поняла, о чем ты. Мэрилин посмотрела на часы:
– Прости, что прерываю разговор, но я должна бежать на обед. Обо всем этом подумаю позже. Сейчас мое нутро просит кормежки.
– А мне-то что делать?
– Помимо прочего, думай о будущем. На этом этапе жизни двести тысяч долларов для тебя чуть ли не все деньги мира. Но через десять лет ты станешь партнером нашей фирмы. Что ни делай, денег все равно не вернуть. Как если бы их сожгли. Эми, у тебя впереди прекрасное будущее. Нет смысла в том, чтобы становиться ходячим громоотводом.
Мэрилин наклонилась, взяла Эми за руку и посмотрела ей в глаза.
– Послушай, Эми. Ты нашла эти деньги. Теперь ты их потеряла. Забудь о них. И ты, и я навсегда забудем об этом разговоре.