Я встал в дверном проеме и c улыбкой смотрел на свою жену. Она стояла, согнувшись, и заглядывала в холодильник. Мо была одета только в мою рубашку с закатанными рукавами. Та была настолько короткой, что не скрывала почти ничего. Учитывая ее позу, я мог во всей красе рассмотреть шикарную задницу в форме сердечка, выглядывающую из-под скудной ткани.
Я бесшумно подошел к ней сзади и, ухватив за бедра, крепко прижал ее прямо к утреннему стояку. Моника ахнула от неожиданности и выронила яйцо, которое держала в руке. Упав на кафельный пол, оно растеклось склизкой лужицей у ее ног.
— Ты напугал меня, — возмутилась она.
— Прости, детка.
Я помог ей выровняться и, развернув, подхватил под попку, заставив обхватить мои бедра ногами. Потом усадил Монику на стойку рядом с ее включенным телефоном и, бросив быстрый взгляд на гаджет, посмотрел на нее.
— Что делаешь?
— Пытаюсь научиться готовить омлет.
— О, моя королева вечеринок одомашнивается? — поддразнил я.
— Черта с два. — Она улыбнулась, хоть и пыталась сохранить хмурое выражение лица. — Просто есть хочу.
— Угу, — ответил я, зарываясь носом в ее шею и вдыхая шикарный свежий запах Моники после душа. Не удержавшись, я начал прокладывать дорожку из поцелуев по нежной коже, ощущая под губами, как у нее начал учащаться пульс.
— Морган, — позвала она дрожащим голосом, — что ты делаешь? Я хочу есть.
— Тогда вставай на колени, — отозвался я, делая шаг назад, — я накормлю тебя.
— Итак, мистер Стайлз, мы с тобой устроили на кухне бардак, но остались без завтрака.
— Почему? Я, например, прекрасно позавтракал, — ответил я, облизывая губы, все еще хранящие ее сладко-соленый вкус.
— Морган, я хочу настоящей еды, — скривилась она.
— Ты хотела, кажется, приготовить омлет.
— Да, а ты отвлек меня. И устроил все это.
Моника широким жестом обвела кухню. На полу, в луже коричневой жидкости, валялись осколки чашки, из которой Мо пила кофе перед тем, как я пришел. Возле холодильника расплылось яйцо, и по краям скользкая масса уже начала подсыхать. Все специи, которые успела достать из шкафчика моя жена, были рассыпаны по стойке, а бутылка с молоком опрокинулась, и оно тоненькой струйкой стекало на пол, смешиваясь с коричневой жижей.
— Зато теперь на полу есть кофе с молоком.
Мо рассмеялась.
— Предлагаешь мне слизать его?
— Заманчиво на это посмотреть, но нет. Давай так. Я приготовлю тебе новый кофе. Ты будешь сидеть на стойке и общаться со мной, пока я устраняю беспорядок и готовлю нам завтрак. Идет? — предложил я..
— Более чем, — ответила она, удобнее устраиваясь на стойке.
Через пять минут порядок был восстановлен, и кофеварка урчала, готовя новый кофе. Я уже взбалтывал яйца с молоком, поставив сковороду на огонь. Моника копалась в своем телефоне и инструктировала меня, как приготовить омлет. Ее не смущало то, что это блюдо я любил и умел готовить во многих вариациях. Нет, она считала, что все должно быть по инструкции. Так что мне приходилось отвлекать ее поцелуями и странными вопросами о рецепте, чтобы добавить, например, мелко нарезанный пепперони.
Когда масса была добавлена на сковороду и прикрыта крышкой, а кофе разлит по чашкам, я стоял рядом со стойкой, на которой, болтая босыми ногами, сидела Мо.
— Итак, мы сегодня едем за моими вещами? — поинтересовалась она.
— Да. Вместе все быстро упакуем и вызовем доставку. Не будем затягивать процесс.
— Почему ты так торопишься?
— Чтобы у тебя не было шанса убежать от меня.
Моника улыбнулась.
— Я и не собиралась.
— Мо, я никогда не знаю, чего от тебя ждать.
— Что это значит? — нахмурилась она.
— Детка, — ласково позвал я, погладив ее руку, — не заводись по пустякам. Тебе пора расслабиться и ловить кайф от замужества. Не жди от меня подвоха или своего провала. Этого не произойдет. А если произойдет, мы вместе это исправим. Ты мне веришь?
Она кивнула, делая глоток кофе. Потом подняла голову и, немного сузив глаза, произнесла:
— Морган, у меня есть одно подозрение и я хочу, чтобы ты был честен со мной.
Я напрягся, но согласно кивнул.
— У меня есть подозрение, что после того, как мы с тобой расстались, кто-то словно нарочно отпугивал всех моих ухажеров. Куда бы я ни пошла, в какой бы клуб ни заглянула, мужчины всегда знакомились со мной, покупали мне выпивку и радостно откликались на продолжение знакомства. А потом я, например, шла в уборную, и — бум! — мой ухажер либо испарялся, либо находил какие-то слабые отговорки. Но ни один из них не проявлял прежнего желания познакомиться поближе. В итоге я почти полгода провела без секса.
Я отошел от стойки, чтобы проверить омлет. Открыв крышку, я намеренно долго ковырял лопаткой блюдо, пытаясь прицепить на свое лицо маску безразличия.
— Морган? — позвала она.
Мне пришлось закрыть крышку и повернуться к ней. После ее вопроса прошло всего несколько секунд, а ощущение было, как будто я вечность настраивался на ответ.
— Мо, не понимаю, о чем ты говоришь.
Она еще сильнее прищурилась и слегка склонила голову.
— Знаешь, что во всем этом самое забавное?
— М? — спросил я, делая долгий — очень долгий — глоток кофе.
— А то, что через полгода все прекратилось, и мужчины снова стали хотеть меня. И снова предлагали ехать к ним домой трахаться. Как будто… как будто то, что их отпугивало, исчезло. Или… отчаялось.
Конечно, эта пытливая головка уже давно сложила дважды два и вычислила злоумышленника. Так что мне не оставалось ничего, кроме как признаться в содеянном. Потому что мы обещали друг другу говорить только правду.
Я тяжело вздохнул и снова подошел к плите. Слегка потряс сковородкой, чтобы убедиться в готовности блюда, и выключил конфорку[ЧМВ1]. Взяв тарелки, я начал раскладывать на них омлет. Я знал, что Мо ждала ответа, и должен был его дать. Но мне было стыдно. В минуты своей душевной слабости я поступал как мудак, не давая девушке возможности построить личную жизнь, в которой не было меня.
— Господи, это был ты, — выдохнула она.
— Да, — просто ответил я, потому что не знал, что еще добавить.
Поставив тарелки на стол, я перенес туда корзину с хлебом, наш кофе и разложил приборы. Достав из холодильника нарезанный салат, я приправил его оливковым маслом. Потом поставил в духовку замороженные маффины. Молча взяв Монику на руки, я пересадил ее за стол, а сам сел напротив.
— Приятного аппетита.
— Спасибо, — отозвалась она, взяв вилку не глядя. Моника все еще сверлила меня взглядом. — Господи, Морган, мы уже женаты. Ты можешь рассказать мне все.
— Что, например? Ты все и так уже знаешь.
— Это был ты?
— Я.
— Зачем ты это делал? — вкрадчиво спросила она.
— Потому что любил тебя и не мог терпеть мысли о том, что тебя будет касаться кто-то другой.
— Почему перестал это делать?
— Потому что ты вообще перестала куда-либо выходить.
— Ты следил за мной?
— Немного.
— Морган, посмотри на меня.
Я сам не заметил, что опустил взгляд и теперь пялился на омлет, от которого поднимался пар.
— Скажи это мне в глаза.
— Что именно?
— Что ревновал и не хотел, чтобы меня касался кто-то другой.
— Мо…
— Нет, я хочу, чтобы ты признал это, глядя мне в глаза.
— Да, я ревновал! — почти выкрикнул я, вскочив из-за стола. — Ты знаешь, как болело мое сердце, когда я видел твои улыбки, обращенные к другим мужчинам? Я готов был отрубить руки тем, кто решался дотронуться до тебя.
Она подскочила и повисла у меня на шее, крепко прижавшись всем телом.
— Я люблю тебя, Морган Стайлз.
— И я люблю тебя, детка, — ответил я, буквально впечатывая ее в себя.
После нескольких минут чувственных поцелуев я прикоснулся к ее лбу своим.
— Что это было?
— Благодарность за то, что развеял миф о моем сумасшествии.