У Лены были темно-русые, почти каштановые волосы и темные, дымчато-серые глаза под черными бровями и ресницами. А Лиза получилась белокурая и голубоглазая, как Кротов, только усов не хватало.
Сейчас, к двум годам, стало ясно, что и характер у нее формируется кротовский, и даже мимика его.
— Когда я с тобой познакомилась, то не сразу поняла, что к чему, — призналась как-то Лена, — я еще размышляла, сомневалась. А Лиза сидела у меня в животе, и ей все уже было ясно про нас с тобой. Я переживала, почему не встретила тебя раньше, а Лиза просто взяла и родилась похожей на тебя. Получился такой маленький Кротов.
— Интересно, — пожал плечами Сергей, — а на кого же еще должен быть похож наш ребенок?
— Ну хоть немного — на меня, — вздохнула Лена.
— Ничего, следующий наш ребенок будет похож на тебя, — утешил ее Сергей.
Как только выяснилось, что Сергей летит в Лондон, Лена заставила его каждый день заниматься английским, хотя бы по полчаса, утром или вечером. Когда-то Сергей знал английский на уровне средней школы, но к сорока двум годам успел забыть напрочь. А Лена владела языком в совершенстве. Она писала ему слова на карточках, рассовывала эти карточки по всем карманам и требовала, чтобы каждую свободную минуту он занимался повторением. Но свободных минут оказывалось слишком мало, голова была забита совсем другим.
Только сейчас, войдя в подъезд, Сергей вспомнил, что за целый день так и не заглянул ни в одну карточку и положенный десяток слов не выучил. Он уже приготовился к тому, что придется лечь спать на час позже. Лена выматывалась за день не меньше его, но дневную норму — десять новых слов заставляла выучивать хоть в двенадцать ночи, хоть в час.
— Ты не представляешь, как противно оказаться в чужой стране без языка, — говорила она. — Переводчик не станет водить тебя за ручку с утра до вечера. Он ведь один у вас на всю группу. Вот захочется тебе просто погулять по городу, в кафе зайти, в магазин, а ты, кроме «хауду ю ду», ни слова сказать не можешь. Никто не требует от тебя оксфордского произношения, и вовсе не обязательно знать, что такое герундий и модальные глаголы. Но элементарным разговорным минимумом ты должен владеть.
В почтовом ящике, кроме пары рекламных листочков, в которых уговаривали купить супертренажеры и суперкосметику, Сергей обнаружил еще и плотный продолговатый конверт. «Миссис Елена Полянская, Россия, Москва…» — было написано на нем по-английски. Обратный адрес — нью-йоркский.
Письма из Америки Лена получала довольно часто. За последние шесть лет она успела побывать там четыре раза, ее приглашали для чтения лекций то Колумбийский университет, то Бруклинский колледж, то Кенан-институт. У нее были друзья и деловые знакомые в Нью-Йорке, Вашингтоне и Бостоне.
Когда Сергей отдал Лене письмо, она даже не стала распечатывать конверт, рассеянно бросила его на холодильник. И про английский не вспомнила. Она была бледной, очень усталой и молчаливой. Сергей сразу почувствовал — что-то случилось.
Больше всего он испугался, что заболела Лиза. Собственно это было единственное, чего он реально боялся. Остальное — пустяки.
— Ленуся, что-нибудь случилось? — спросил он, обнимая жену.
— У нас — ничего, — тихо ответила она, — Лиза здорова, я тоже. Ты не беспокойся, сейчас поешь, отдохнешь, и я расскажу.
Пока Лена разогревала ужин, Сергей на цыпочках зашел в детскую. Лиза спала, уютно свернувшись калачиком. Он тихонько поцеловал теплый лобик под белокурой челкой, поправил сбившееся одеяло.
— Папочка пришел… — громко произнесла Лиза во сне, вздохнула и перевернулась на другой бок.
Поздний ужин превращался для Сергея в очень поздний обед. Целый день на работе он перебивался бутербродами, чаем и кофе, зато дома, поздним вечером или даже ночью, наверстывал упущенное, съедал полный обед, с первым и вторым.
На кухонном столе стояла тарелка дымящихся щей, квашеная капуста, соленые огурчики — все, что он любил.
Лена читала, примостившись на кухонном диванчике. Сергей с удивлением обнаружил, что перед ней на столе лежит раскрытый учебник судебной медицины. Он знал, что сейчас она переводит для «Смарта» какую-то статью о серийных убийцах, но все равно удивился.
— Ленуся, зачем такие страсти на ночь?
— Скажи, пожалуйста, — задумчиво спросила она, — можно по странгуляционной полосе точно определить, прижизненная она, или человека сначала убили, а потом повесили? Здесь перечисляется куча признаков, но не сказано, насколько они точные.