– Вам повезло. Там по-настоящему пока ничего не началось.
– Как бы я ни была шокирована, показывать я этого не стану, – улыбаясь, сказала я.
– Именно поэтому я нахожу вас такой притягательной, мисс Крутая из Нью-Йорка.
Мы вновь сели за свой столик, и нам подали ужин. Меня мучило любопытство.
– А теперь расскажите мне, что в этой идее такого замечательного, – попросила я, опершись локтями о стол и подавшись вперед всем телом.
Томас пожал плечами.
– Это просто один из способов, к которому прибегают люди, пытаясь сохранить свой брак.
– Тем, что спят с другими на глазах друг у друга? – несколько саркастически спросила я.
Томас неожиданно стал очень серьезным и заговорил со мной, как с невоспитанным и слегка туповатым ребенком.
– Джулия, вы когда-нибудь спали с кем-то дольше трех лет? А дольше десяти? Двадцати? С человеком, с которым вы каждую ночь делите постель, день ото дня выслушиваете весь этот бред о проблемах на работе и с которым вы имеете детей со всеми их подгузниками, болезнями, домашними заданиями и внезапными вспышками гнева?
Я пристыженно умолкла. Ненавижу аргументы вроде «а сколько длились самые продолжительные отношения с кем-то у тебя самой». Но Томас был прав. Я почувствовала себя новичком. Причем весьма незрелым новичком.
– Тогда как вы можете судить об этом? – сказал он, смягчаясь.
Я выпила еще немного шампанского и, посмотрев на всех этих достойных людей, не смогла удержаться и представила их себе наверху, уже без жемчугов, мехов и шелковых сорочек. Вытворяющих друг с другом бог весть что.
– А разве всем этим вы не накликаете беду? Ваше место не стало причиной многочисленных разводов?
– Напротив. Большинство этих пар приходят сюда годами.
– Нет, кроме шуток, – сказала я, и Томас сочувственно улыбнулся. – Я всегда думала, что Париж – очень романтическое место, а сегодня вечером только и слышу о сексе.
– Нет, Джулия. Вы слышите о людях, которые пытаются сохранить свою любовь. В отличие от американцев, которые толстеют и перестают спать друг с другом или же друг другу лгут, а сами крутят роман с соседом.
– Вы говорите о нас так, будто мы – один большой эпизод из телешоу Джерри Спрингера.
– Я преувеличиваю для наглядности, – улыбаясь произнес Томас. – Я хочу сказать, что женитьба – не единственный выход. А моногамные браки – не единственный вид брака. В конечном итоге все движется к свободе, в какой бы форме она ни проявлялась. Быть одинокой – это лишь один из множества вариантов выбора образа жизни.
– Но позвольте, разве большинство людей не согласятся с тем, что лучше любить и иметь с кем-то отношения, чем быть лишенным всего этого?
– Да, конечно. Но сколько вы лично знаете людей, у которых есть и отношения, и любовь?
Об этом я, разумеется, раньше не задумывалась.
– Не так уж много.
Томас как-то очень по-профессорски скрестил руки на груди.
– С моей точки зрения, есть всего два варианта интересной жизни. Вы можете любить. Это, по-моему, очень интересно. И можете быть одиноким. И это тоже очень интересно. Все остальное – бред собачий.
Я прекрасно поняла, что он имел в виду.
– Вы с женой любите друг друга? – решив не бояться показаться назойливой, спросила я.
– Да, безусловно.
Внезапно я с удивлением почувствовала в груди укол разочарования.
– И мы стараемся не надоесть друг другу. Именно потому, что любим. И как раз поэтому у нас очень интересная жизнь. Например, когда вы назвали меня злым гением, я захотел провести с вами больше времени. Поскольку вы показались мне забавной и интересной; к тому же вы красивы.
Я начала потеть.
– Это не значит, что я не люблю свою жену или жалею, что женился на ней. Это просто означает, что я мужчина и что я живой человек.
Я попыталась превратить все в шутку:
– Послушайте, если вы думаете, что такого рода разговоры могут увлечь меня наверх, в этот ваш зал для физических упражнений, вам лучше еще раз хорошо подумать.
Томас рассмеялся.
– Нет-нет, Джулия. Сегодня вечером я просто наслаждаюсь вашим обществом. Исключительно этим.
И он застенчиво взглянул на меня. Могу поклясться, что он едва не покраснел.
– Знаете, похоже, разница по времени валит меня с ног, – неловко проговорила я.